*пред. пост в этой цепочке (переход со школьного двора)
Это по-настоящему страшно, когда вокруг тебя нет ничего, кроме пугающей чёрной пустоты, лишённой конца и края. Когда все ориентиры потеряны, когда нигде во всём этом мёртвом пространстве не горит гостеприимный огонёк. Страшно остаться одной, без поддержки и опоры, как будто под действием древнего проклятия, несущего только разрушения. И когда приходиться брести наугад, доверяя только собственному испуганному сердцу, так легко ступить в пропасть и исчезнуть в ней навсегда.
Николь казалось, что она и есть тот несчастный, который остался один на один с оглушающей тишиной и бесконечной пустотой. Оллфорд не считала дней, это было незачем, ведь она всё равно не знала точного текущего числа. Все говорили разное, лишь холодный ветер, срывающий с деревьев жухлые листья, мог с точность сообщить, что в Хогвартсе давно наступила осень. Каждый день мелкий дождь бил в потрескавшиеся стёкла замка, как будто природа страдала вместе с выжившими. Увядание природы очень точно отражало то, что происходило в душах утомлённых неведением людей. Лишь немногие оставались собой в этот непростой период и делали вид, что ничего не происходит. Николь с улыбкой смотрела на таких оптимистов, но с тем же невольным умилением она смотрела и на последние цветы на опушке Запретного леса, ведь какими бы стойкими они не были, однажды их всё равно укротит холод.
Будучи истинной представительницей красно-золотого факультета, Николь гнала от себя тоску и уныние любыми доступными способами, благо работы в замке было до неприличия много, а ничто не заглушает душевную боль лучше, чем упорный труд. Никки не отказывалась ни от каких дел, с равным энтузиазмом хватаясь за уборку в кабинетах, реставрацию мебели, уход за ранеными и поисковые походы в лес. Разве что отсутствие волшебной палочки могло сдержать порывы огненной натуры, но женщина обходилась и без неё. Пробегав целый день по замку и его окрестностям, декан Гриффиндора возвращалась в свою чудом уцелевшую спальню глубокой ночью и без сил падала на кровать, мгновенно засыпая без малейших мыслей в голове. Измотанный мозг каждую ночь посылал Николь странные сны, в которых она махала мечом среди облачённых в доспехи рыцарей или мчалась на лошади по лесной чаще, уклоняясь от летящих в неё стрел. Такие сны не приносили покоя, и на утро женщина ощущала себя такой же разбитой, как накануне. И всё повторялось по новому, образуя какой-то пугающий цикл.
Но как ни старалась Никки, тёмный туман страхов и сомнений всё равно подбирался к её отважному сердцу, заставляя его тревожно стучать. В такие минуты гриффиндорский декан превращалась в зверя и сбегала подальше от людей, только бы не позволить тяжёлому чувству завладеть собой. Оллфорд считала, что у ребят перед глазами должен быть человек, всем своим видом являющий уверенность в скором спасении и мужество, и она добровольно вызвалась стать таким эталоном. И успешно справлялась с задачей при свете дня. Но даже её львиной сущности было слишком тяжело нести такой груз, и он нестерпимо давил ей на плечи, отчего хотелось лечь и больше не вставать.
Сегодня был объявлен поход в Хогсмид, и Николь сперва намеревалась отправиться вместе с учениками, чтобы убедиться в их безопасности. Но по здравому размышлению женщина решила, что взрослые ребята справятся и сами, в то время как она получит возможность хотя бы на несколько часов избавиться от необходимость излучать бодрость. Возможно, это было эгоистично, но даже благородство Никки имело границы, за которые не стоило выходить. Перегореть и свалиться без сил – это не то, к чему стремилась преподаватель ухода за магическими существами. Она и без того уже была невероятно худой и бледной, сине-серые круги под глазами не мог убрать даже сон, а рыжие волосы, доходящие ей теперь до середины спины, висели тусклыми и безжизненными прядями. Только глаза, всё также ясно, глядящие на мир, напоминали о той безбашенной рыжей девушке, что однажды проводила свой первый урок.
В итоге Николь решила побыть немного наедине с собой, точнее, наедине с единственным существом, которому доверяла наверняка – с доберманом Дьяволом, её верным другом. Никки не имела понятия, через какие напасти прошёл её пёс, но из того весёлого дуралея, каким она его знала, он превратился в матёрого красавца, на умной морде которого виднелись два белёсых шрама. Кажется, Дьявол не страдал потерей памяти, и всё происходящее у него не вызывало удивления. Доберман не выглядел потерянным среди сломанных вещей и сожжённых дотла комнат, и Николь невольно завидовала питомцу. И было чертовски обидно, что единственное создание, которое может объяснить всё произошедшее, просто не в состоянии ничего рассказать.
Женщина и её пёс гуляли среди деревьев. Николь, одетая в тёплый чернильного цвета свитер с высоким воротом и джинсы, рассеянно куталась в мантию, наброшенную поверх основной одежды. От влажности волосы неаккуратно завивались, но преподавательнице было всё равно. С ностальгической улыбкой декан Гриффиндора пинала опавшие листья, и ощущение дежа вю не отпускало её ни на секунду. Временами подзывая добермана, Оллфорд ласково трепала любимца и возвращалась к неторопливой прогулке.
Вдруг пёс замер, навострив уши, а через мгновение с лаем кинулся куда-то в кусты, сбивая с толку удивлённую хозяйку. Решив, что её питомец заприметил кролика или мышь, женщина усмехнулась и отправилась следом. К её большому удивлению, собачьих голосов внезапно стало два, и когда Оллфорд вышла на открытое место, то увидела своего добермана скачущим вокруг незнакомой овчарки. Ну, то есть, вторая собака не была так уж и совсем ей не знакома, она видела породистую псину в замке пару раз, но не знала, чья она. Теперь же, когда через какое-то время за овчаркой пришёл Гранд, всё стало ясно.
Николь невольно вздрогнула, попав под цепкий взгляд пронзительно-синих глаз мужчины, но смело встретила этот взгляд. Этот молчаливый хмурый брюнет вызывал у Никки столько вопросов, что она бы устала говорить, если бы ей предложили их озвучить. Кто он, откуда, почему у него всегда такое серьёзное и жёсткое лицо? Почему он держится в стороне, когда все напротив стараются сплотиться перед лицом неизвестного врага и поддержать друг друга? О чём он вообще думает, и почему все подчиняются ему беспрекословно, хотя многие даже не помнят его? Ничего этого Николь не знала, но с тех пор, как она нашла его в разгромленном директорском кабинете в самый первый день этой эпопеи и на свой вопрос «где директор?» получила лишь холодный взгляд, ей не доводилось созерцать профессора Гранда более пары минут, и, конечно, узнать его за столь ничтожное время было невозможно.
Сейчас же, даже оставаясь под пронизывающим ветром и холодным дождём среди растерявших листву деревьев, Николь ощущала странное спокойствие от такого внезапного соседства. Пусть даже весь вид мужчины говорил о том, что он не искал компании.
- Добрый день, - поздоровалась Оллфорд, улыбнувшись. – Мы не хотели мешать, прошу простить меня, - поспешила оправдаться Николь, испытывая вину за нарушения чужого уединения. – Кажется, они знают больше нас, и им хочется это обсудить, - усмехнулась женщина, глядя на собак. Определённо два четвероногих существа были в хороших отношениях и искренне радовались встрече, чего нельзя было сказать об их таких разных хозяевах.
*след. пост в этой цепочке
Отредактировано Николь Оллфорд (22 сентября, 2013г. 21:04:20)
