----> Спальня Гриффиндора
Алекс медленно спускался по лестницам в надежде, что встретит хоть кого-нибудь, но этому не суждено было сбыться.
Дойдя до дверей зала, Алекс остановился. Из-за дверей, ведущих во двор сильно тянуло ветром. Он повернулся и увидел, что двери незаперты. Как будто этот ледяной ветерок дунул в душу Александру. Он с минуту стоял, смотря так в эту щель. Разные воспоминания посещали его, о прошлом курсе, о том самом ветре... Алекс помотал головой и шагнул в Большой зал.
Ни души... вот это да. Алекс чуть ли не впервые попал в пустынный Большой зал. Сейчас он выглядел как-то величественно и тихо возвышался над парнем, точно заставляя его покоритсья.
Никогда не думал, что он, оказывается такой огромный.. Длинная череда окон тянулась вдоль стен, не желая пропускать много света. В Большом было полутемно, но свечи уже не горели. Приятный полумрак окутал парня, когда тот прошёл и сел к своему столу. Зачем он, собственно, сел? Ведь еды ещё никто не подал и все столы были пустыми. Глупо.. чертовски глупо... Алекс и совсем забыл, что еда появится на столах только во время завтрака, а до него ещё больше 40-ка минут. Конечно в голову парню не пришла такая мысль, что можно позавтракать на кухне, поэтому он сидел, скрестив пальцы и положив локти на стол, смотрел в окно о чём-то думая.

Отредактировано Алекс Капранос (23 декабря, 2010г. 15:42:07)

[*spoiler]Простите за воду[/spoiler]

Тишина была невесомой. Редкая птица могла нарушить эту тихую мелодию души, когда ты, сидя здесь один чувствуешь, как под кожей проходит ледяное железо, подбираясь к самому сердцу. Тяжелой, ледяной удар бил в сердце, жизнь становилась отвратительно бессмысленной.
Алекс упёрся лицом в ладони и закрыл глаза. Какая-то неведомая грусть и тяжесть накатывала на парня волнами, плещась о плечи, руки и душу, которая была открыта для всех. Алекс часто страдал из-за своей душевной открытости, которая губила его, а может он губил себя сам…
Душа кричала, кричала молча, тихо, но горько, от чего самому хотелось лить слёзы. Он видел, как они уходят, и он остаётся один, один со всеми и один ни с кем. Он видел их, их лица, когда они винили его в том, чего он не может сделать, и становилось обидно. Чертовски обидно за себя, ведь он любил их, любил одну и другую.  Любил, любит… Любит, но они не видят его, не чувствуют его любви и его горя. Ведь любовь может причинить только боль… Маленькие точки стали колоть кожу шеи и руки, он поднял глаза к небу Снег… Я, должно быть, слишком рассеян… Он подставил руки к небу и хрупкие снежинки падали на его тёплые ладони, тая и превращаясь в капли… капли, как слёзы, как их слёзы, как её слёзы. Алекс с шумом втянул в себя воздух, выпрямляясь в полный рост, насколько это было возможно. Глухие, почти неслышные звуки точно струн раздались где-то в глубине, точно кто-то цепкими пальцами перебирал тонкие струны. Нежная, тихая музыка доносилась едва слышными нотами до души Алекса и, точно невидимая волна обволакивала его, заставляя воспринимать всё проще, думать проще, быть проще. Невидимая лёгкость рукой коснулась его плеч и тихо исчезла, точно кто-то был здесь, и эта таинственная музыка, звуки… Было тихо, но душа парня вторила ушедшим звукам, и было как-то так легко.. и спокойно и просто.
На столе появился завтрак, и приятные запахи возбудили в Алексе природные чувства голода. Он довольно улыбнулся сам себе, какая-то гармония поселилась в его сердце, ему было приятно и тепло от этого на душе, от этого он как-то ушёл в себя и глупо, по-простецки улыбался, намазывая на тост джем. Что это были за странные звуки? И были ли они вообще? Хм, странно, но этого не понял никто, даже сам Алекс. Большой Зал хранил свои секреты, помогая парню обрести себя.
Громкий стук девичьих каблуков раздался в коридорах и Алекс, как будто погруженный в светлую дымку, очнулся. Конечно, ведь помимо него в замке было ещё несметное количество людей и нечему было удивляться, что-то кто-то решил прийти на завтрак. Из дверей показалась Оливия. Подарок судьбы! Подумал Алекс, внутренне радуясь всем сердцем и, благодаря неведомую силу за то, что его молчаливый крик души был услышан… хотя бы стенами этого замка.  Алекс чертовски по-доброму улыбнулся навстречу своей сестре. Стоит ли сказать о том, что он был рад её видеть? Стоит. Он был рад ей, хотя она, вероятно, этого и не думала. Слабый, но честный блеск в его глазах промелькнул и, вероятнее всего, остался незамеченным никем, кроме стен зала. Лив направилась к брату, хотя тот, честно говоря, ожидал иного исхода событий. По мере приближения девушки, Алекс чувствовал в себе какую-то странную, скорее всего глупую радость ей присутствия. Чудо, что именно она, странная и такая далёкая, но единственно родная, именно она сейчас с ним здесь, она и никто другой. При её приближении он даже поднялся с места:
-Доброе утро, рада тебя видеть
-Привет самой прекрасной девушке всего Хогвартса, отлично выглядишь, – спокойно сказал Алекс, считая, что слова, которые он сказал, недостаточно хорошо описывают подлинно-прекрасное создание, усевшееся рядом с ним.
-Как жизнь твоя бурная? – спросила Оливия, и Алексу показалось, будто он уловил неприятные ноты в её голосе, что-то кольнуло где-то глубоко в груди, стало тесно и душно, но Алекс улыбнулся снова, точно поднимал голову после больного удара, но это было только начало.
Она вошла в зал. Тонкая и сказочная, будто плыла среди пустынных столов, Алекс забыл все слова, что хотел ответить сестре. Трёхсекундное забвение показалось ему вечностью. Они, будучи теперь только трое в этом зале, и она прошла мимо. Она прошла мимо. Мимо. Точно ударила и рассмеялась над ним, удар ещё сильнее первого последовал, ударяя в грудь юного Капраноса, точно маятником часов.
Стерпел, забыл, не обратил внимания, пережил – всё, что пытался сделать Алекс, но не мог. Как метель мелкими льдинками, била его по душе она, или он даже бил сам себя.
Любил? Любит. Несомненно, но что? Почему так? Жизнь. Это жизнь. Он опустил глаза, поднимая их тут же на сестру. Сколько тяжелого ему хотелось сказать ей сейчас, прямо здесь и сейчас, как малолетнее дитя, обнять единственного родного человека и рассказать ей о своей боли и скрежете железа, что режет душу на части. Но он улыбнулся, привычная добрая улыбка озарила лицо Алекса, преобразила его, он как будто не чувствовал более ничего, ни капли.
-Что с меня взять, моя жизнь скучная и обыденная как всегда, да какая там жизнь, - Алекс махнул рукой, - давно хотел спросить у тебя, не могла бы ты со мной поужинать сегодня? Мне надоели эти разъезды – что-то неясное нашло на Капраноса, и он посмотрел в глаза сестры, как будто ждал отказа, даже был к этому готов. Какие-то шаблоны надоели ему, и он решил  откинуть их, втоптав в грязь. Лицемерие, ложь, лесть, всё это сейчас внезапно надавило на Алекса, что он как будто закричал, рвя на себе всё, что можно. Искренняя, но, как будто с небольшой грустью улыбка, осталась на его лице. Она говорила будто что-то… что-то грустное, но светлое и чистое.
Зал начинал понемногу наполняться людьми и Капранос не мог не заметить Оуэна, который сидел теперь уже с его девушкой. С ЕГО девушкой. Алекс вдавил это слово в себя, сосредоточив внимание на сестре. Девушка может бросить, а сестра – одна и на всю жизнь

Прикосновения сестры заставили Алекса расслабиться и как-то даже успокоиться. Ты не один.. повторил Алекс про себя Ты не один.. Я не один.. повторил он вновь и слова отозвались где-то глубоко в сердце гулким эхом. Что-то тёплое стало разливаться по жилам, неся тепло в каждую клеточку тела. Что-то щёлкнуло внутри и стало легче. Недавняя минутная слабость и горе ушло куда-то, зарылось вновь в свой тайник, закрылось крышкой и осталось ждать до лучших времён. Алекс почувствовал, что он снова спокоен и даже рад. Вот сестра, которая сидит рядом и спокойно завтракает, вот любимый Большой зал, в котором провёл 6 лет жизни, где-то наверху лежит любимая гитара, а где-то в сердце играет мелодия жизни, которую невозможно остановить и прекратить. Река снова начала своё спокойное течение, медленно журча. На лице Алекса вновь появилась искренняя чистая улыбка, озарявшая его до селе угрюмое лицо, глаза вновь заблестели, поза перестала быть такой напряженной.
-Какие планы? Хм.. Определённо буду выбирать все выходные тебе подарок – Алекс негромко засмеялся, почесывая по привычке где-то затылок. Странно, но его смех отразился где-то поодаль, позади, он точно вторил смеху парня, но был явно выше и женственнее. Он забыл… он забыл, что там сидела его девушка с этим Оуэном, что они о чём-то беседовали. Алекс перевёл взгляд за спину Оливию и внезапно столкнулся со взглядом Вероник, которая до этого смеялась  и почему-то тоже повернулась взглянуть на него. Как будто заклинания, пролетевшие с его и её стороны столкнувшись образовали неимоверное количество искр и ярких брызг. Каково было лицо Алекса в этот момент. Казалось, вот, только что он ещё чувствовал неимоверную легкость и тепло, но со скоростью летящего смертельного заклинания оно стремилось вниз, выбивая все пределы и достигая абсолютного нуля. Он почувствовал как в душе поднялась настоящая снежная метель, как она стала носиться по всей его большой, но теперь совершенно пустой душе. Даже какая-то тяжкая и мерзкая боль, медленно резала грудь.
Она делала вид, что не заметила его, но теперь, когда их взгляды столкнулись, этого было не избежать. Всё недосказанное между ними упала на плечи парня, он почувствовал, что виноват во всём он, что он, таков, какой он есть – никуда не годен. Что девушка не с проста с ним не говорила, обходясь какими-то кусками фраз, он ведь чувствовал всё это, но молчал. И она молчала в надежде на то, что хоть кто-нибудь первый подойдёт и скажет всё, что есть и чего между ними теперь быть не может. Может быть он и боялся, он глупо верил в то, что она любит его так, что будет прощать всё то, какой он есть, со всеми его проблемами.  И ему стало обидно, что его жизнь не совместима с его личными чувствами, до того обидно. Он не мог переломиться ни в ту, ни в другую сторону, хотя дорожил обеими безумно.
Но он и винил Вероник. Почему она стала молчать? Почему она прошла мимо хотя, без сомнений видела что он приехал. Почему она не проявила хоть что-то похожее на внимание?! Больно что-то ударило в сердце, и он круто развернулся к своему столу, упёршись в него локтями, почти лёг на него, запуская длинные пальцы в густую шапку волос, постепенно пряча лицо в ладонях. За что мне всё это, за что?!  Если я не могу её любить больше, почему же я делаю это до сих пор! Почему я до сих пор люблю её, объясните мне кто-нибудь! Он почти кричал. Снова всё вернулось. Снова боль, снова тяжесть, снова это мерзкая противная слабость. Он судорожно проводил ладонями по лицу, чувствуя как внутри всё начинает кипеть, как огонь поднимается всё выше и выше, обдавая лицо языками пламени. Он почувствовал решительность и жар, пламя и необходимость закончить это сейчас. Сейчас или никогда.Твёрдо сказал он себе в мыслях. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда. Никогда! Внутри раздавался крик, взгляд, бурящий теперь поверхность стола, будто горел огнём, Алекс почувствовал, как накалился медальон на груди. Терять теперь было нечего, всё было потеряно и так. Лив что-то сказала ему, даже, кажется тронула его за плечо, но он уже ничего не слышал, не видел, не чувствовал. Он молча встал из-за стола и повернулся к ней. Шона уже не было, ей фигура грустно была склонена над столом и, кажется, содрогалась. Медленные, тихие шаги отчётливо стали раздаваться в зале, кажется, все затихли и каждый следил взглядом теперь за ними двумя. Шоу начиналось.  Алекс шёл уверенно как никогда, но с каждым шагом его уверенность терялась, сердце стучало сильнее ,чем было в его силах, голова начинала кружиться. Что с ней.. она.. она плачет? Как но нет, но Он замедлил шаг, он почти был рядом с ней. Что теперь скажу я ей? Что мне сделать? Обнять ей и просить прощения? Упасть на колени, уйти?.. Мысли вихрем носились по пустой голове, глаза выражали ужас и страх, грудь поднималась и опускалась, руки застыли в одном положении нерешительности. Алекс, будто под прожекторами – сотнями глаз всех присутствующих не знал что делать. Сейчас должна была произойти какая-то лирическая драма, для того чтобы все, кто был здесь умилились, что у них все хорошо. Он хотел уйти, он не знал, он боялся, он растерялся как юное дитя, ему нужна была помощь, а он один, снова один стоял здесь. Один среди толпы. 
Он аккуратно коснулся ей плеча. Как тогда. Как когда-то раньше было. Когда она сидела здесь, а он прижал ей к себе и её слёзы прошли. Она, уткнувшись в его плечо, хватаясь кулачками за рубашку, о чём-то плакала горячими слезами, так, что его рубашка намокала со скоростью неумолимой. А он глупо улыбался и чего-то ей говорил. И ему было спокойно, что она была здесь, была рядом с ним. К чему это ему вспомнилось, он не понимал, он одернул руку, сжимая её в кулак, от чего не было больно, но было обидно. Он был готов извиняться вновь и вновь, стоять перед ней на коленях, просить прощения за всё, клясться, что он уйдёт из группы, что он останется с ней навсегда, но это казалось глупым и смешным. Он знал, что Ник не примет от него этих пожертвований, а сам он умрёт без музыки. Но он чувствовал, что сейчас каждая секунда отдаляет его от неё. Он был бы безумно рад, если бы она со слезами бросилась бы к нему на шею и зарыдала как ребёнок, а он бы крепко обнял её и на душе бы сразу стало легче, легче в тысячу раз, но этого не будет. Алекс чувствовал, что этому не случиться никогда и ему стало больно.
Он так и стоял около неё, ожидая, обернётся ли она или нет. Подойдя ближе он постоял около неё недолго, не решаясь сесть или что-то сделать. Чувствовал себя как будто ребёнком, который замялся, покраснел и не знал что делать. Он и вправду не знал, что ему теперь делать.

Рома спешно спускалась ан каблуках по лестницам Замка. Некоторые ступени были весьма покатые, поэтому девушка, как на цырлах шагала по ним. Звук её набоек раздавался в уже населённом людьми Хогвартсе. Неспешно идя, она раздавала направо и налево поцелуи, попеременно обнимаясь со всеми. Настроение у Ромы было отличное, впрочем, ничего особо не изменилось, ибо её настроение было всегда прекрасным.
Но девушка старалась не задерживаться долго, здороваясь с друзьями, ибо завтрак - дело недолгое, на него ещё нужно успеть.
Вот она добралась и до самого Большого зала. Здесь было уже пустовато, лишь кое-где сидели такие же как она - заспанные студенты, с различием лишь в том, что Рома чувствовала себя весьма бодро.
Девушка пробежала глазами по гриффиндорскому столу, прошерстя каждого, кто за ним сидел. Она очень удивилась, когда увидела блондина Адама со старшего курса в одиночестве поедающего завтрак. Он? И один? Рома всем своим лицом выразила удивление и уверенно зашагала навстречу сидящему блондину.
Добравшись, наконец, до стола, она села напротив Адама и приветливо ему улыбнулась, сразу подвигая к себе чашку чая и пару ещё не съеденных тостов.
-Доброго утра, мистер Дэниэлс. Как ваше ничего? 
Девушка не сказать, чтобы была совсем равнодушна к парню. Она питала к нему в какой-то мере симпатию, но пока не решалась её развивать и признаваться себе в этом, хотя ей очень хотелось это сделать. Вся причина была лишь в том, что она совершенно адекватно оценивала возможность их пары ( а каждая девушка оценивает любого парня, как потенциального парня) и грустно вздыхала, понимая, что нравится ей он лишь от безысходности. Ибо за 6 курсов своего обучения в Хогвартся, Рома успела посмотреть на каждого парня и, с огорченным вздохом лишь качала головой.
Но она об этом как-то часто не задумывалась, поэтому она сидела и жевала тост, запивая его ароматным фруктовым чаем.

Рома во всю жевала свой завтрак, попеременно поднимая глаза и глядя на парня-собеседника. Довольно забавно выглядело, впрочем, как и всегда, то, как Рома смотрела на Адама. Она смотрела так почти на всех своих собеседников - широко распахнув свои тёмно-синие глаза, во взгляде которых читалось полное недоумение и непонимание, хотя на деле, ничего подобного не было. Такой её вид часто заставлял улыбаться собеседников ни с того ни с сего. Сама Рома часто смеялась по этому поводу. Так и теперь, выражение полного внимание и попеременного удивления, сопровождавшееся активным жеванием выглядело довольно странно, но забавно.
Алекс? Эм.. с чего я должна была его увидеть?..
-Эм, не, я не видела его сегодня дурак, я проснулась пятнадцать минут назад -да и насколько я знаю, он должен был приехать только сегодня Рома пожала плечами, как будто последняя отпущенная ей фраза не несла никакой смысловой нагрузки.
-А как поживают старосты?.. действительно, а как они поживают? моются в ванной для старост и используют приватную комнату в личных целях? странный вопрос. Ром наклонилась чуть ближе к Адаму, беря в руки бокал с тыквенным соком -странная должность, должна заметить. С начала года я не сделала ещё ничего, что ознаменовывалось бы моим постом Рома залихватски улыбнулась, послав странный взгляд собеседнику и выпила из бокала немного. Хотя нет много.

Утирая невидимые следы сока с губ рукавом блузки, после подумав, что она зря это сделала, ибо парень, сидящий напротив, не должен был этого видеть. хотя, какая к чёрту разница. судя по степени отглаженности его джинсов - он такой же чистюля как и я
Девушка сложила руки на колени и посмотрела в глаза парню. Оба закончили завтрак и выглядели довольно глупо, сидя за столом и ничего не говоря. Рома посмотрела на него несколько раз в упор, глупо моргая пушистыми ресницами, затем, слегка прикусив губу, она посмотрела на выход. Ещё раз глянув на блондина она начала
-Эм.. есть планы на день?.. Недолгая пауза
-Я совершенно не возьму в толк - чем мне заняться Она расслабилась и легко рассмеялась.

Отредактировано Романа Сент-Оноре (3 января, 2011г. 21:19:38)

Вид парня ничуть не порадовал Рому. Его картинные действия Рома сопровождала странным взором а-ля "Дурак что-ли?". После его бурной речи про Древние руны, про которые она вообще слушала в пол уха, упёршись локтем в стол, подперев ладошкой подбородок. Она приподняла одну бровь, вообще с трудом включаясь в то, что сейчас происходит с этим парнем. Такое ощущение, что он вообще под Имериусом
Взгляд её не изменился и тогда, когда он демонстративно зашагал к выходу из зала, только выражение лица Романы сделалось ещё более недоумевающим. Нет, он точно чокнутый подумала она про себе, мысленно советуя парню меньше пить. Особенно по утрам.
Когда тот стал перегибаться пополам у конца стола, Рома рассмеялась пуще него. Но смеялась она не из-за его "выдуманной" учёности, а над его глупым поведением. Он вёл себя точно как гусь. Дада, гусь. Ещё тот Звонкий смех пронизывал и без того пустой воздух Большого зала. Парень вернулся назад и принялся нести чушь дальше
-Если нечем заняться – лучше иди спать, вот мой тебе совет, Бровь Ромы непозволительно поползла вверх. Чего?? Спать? Ты чем ударился? Мы и так проспали чуть ли не до обеда! Рома без сомнения любила поваляться в постели, но не до такой же степени!
-Ведь хорошие девочки, вроде тебя, не бегают туда на неделе, я прав? Последняя фраза, брошенная белобрысым в её сторону разожгла в Роме настоящий огонь. Ну, держись, лохматый Рома залихватски улыбалась сама себе, в глазах читался едва понятный для окружающих боевой настрой. Она была готова играть. Играть в ту игру, которую начал Дэниэлс.
Рома поднялась из-за стола, кинув на Адама взгляд а-ля "О, Господи, откуда ты вообще взялся, ребёнок?" И неторопливо стала направляться к выходу. -О, несомненно - Хогсмид - это отличная идея слегка с иронией произнесла Ром курса для четвёртого -но мне что-то не очень хочется тащиться на улицу, жуткий холод да и чего он привязался к моей должности старосты?? -я, пожалуй, займусь чем-нибудь поинтересней Рома напоследок кинула, чуть громче ,чтобы тот мог слышать и одарила парня игривым взглядом, таящим загадку и скрылась за дверями зала. Всё теперь зависело от гриффиндорца - пойдёт он её догонять или нет. То,"что-то интересное", чем планировала заняться Романа - в сущности, ничего. Но не могла же она так сразу согласиться с идеей парня? Ну не по-женски это.
Хотя... сладостей хотелось безумно.

-----> Гриффиндорская комната
Задорно смеясь, Алекс наблюдал морду дружка, смотрящего на разбитую бутылку. Он просто заливался смехом на все слова Адама.
Подушка, конечно, была внезапным моментом в данной ситуации и Алекс немного растерялся, но тут же наобум кинул подарочек обратно адресату, естественно, не попав в нахальную личность.
-Одевайся давай. Или хочешь быть моим полуголым спутником? - Алекс скорчил недоверчивую гримасу, принявшись ожидать, когда Адам наконец-то соберёт свои шмотки и наденет их на себя. Он не переставал смеяться, когда Дэниэлс скакал на одной ноге по комнате, натягивая на себя одновременно всякие разные вещи. -О, Господи, Адам... Когда ты оденешь поглаженную одежду - я лично подарю тебе бутылку Огневиски. - Капранос грустно вздохнул и закатил глаза.
Когда он наблюдал за смеющимся другом, только что прочитавшим записке, Капранос слегка хмурил брови и интуитивно посмеивался вместе с другом. -Ты..что ты.. ты что смеёшься... Адам? - поинтересовался Капранос, но, получив невразумительный ответ на свой вопрос, Алекс только хмыкнул. -Ну ладно-ладно, рожа белобрысая, за тобой должок!. Он вышел следом за Адамом.
Хогвартс оживал, постепенно наполняясь студентами, точно вены наполняются кровью. Люди разговаривали, обменивались последними новостями, кто-то смеялся, кто-то кричал. И Алекс с Адамом влились в эту кутерьму. Они так же смеялись и реагировали на чьи-то реплики. Многие удивлялись, как Адам смог выползти из своей конуры раньше обеда.
У дверей в Большой Зал явно раздавали по 20 галлеонов каждому - иначе, откуда бы взяться там такой толкучке? Но, на удивление, шум здесь стихал, переходя в приземистый шепот. Спустя несколько секунд парни увидели, чем, собственно, была причина данной ситуации. Медленно продвигаясь к своему столу, Алекс негромко заметил другу
-Знаешь, Дам, не думаю, что подобное украшение в честь чьего-то дня рождения. Видимо, что-то случилось, и это "что-то" имеет траурный оттенок. - Алекс оглядывал зал. Такая мысль, на счёт траура, пришла к нему в ходе несложных размышлений. Если к рождеству Большой украшают гирляндами, то наврятли его украшают черным по поводу, близкому к этому. Хотя... возможно, это всего лишь чья-то злая шутка. Глаза Алекса выхватили из толпы пафосно стоящего Профессора Паула. Алекс ткнул Адама. -Посмотри, - Алекс указал парню на профессора, -видимо, я прав.
Зал медленно наполнялся людьми, но было как-то по-особенному тихо. Алекс продолжал оглядывать зал в поисках знакомых лиц, когда наткнулся на Вероник. Сказать, что парень был шокирован - значит ничего не сказать. Внешний вид девушки Алекса "слегка" выбил из колеи. Он никогда раньше не видел её такой. Он даже не мог определить, нравится ли ему такой её внешний вид или нет. Он не мог поверить в то, что это была она. Она изменилась совсем, как будто с уходом Алекса из её жизни что-то в ней переломилось. То ли она стала более взрослой, то ли это просто Алекс давно не наблюдал за ней.

Стол Когтеврана<--------

Подвох в виде щекотки был весьма неожиданным, поэтому неудивительно, что Лив, которая начинала смеяться от самого слабого прикосновения к ребрам, залилась громким визгом от «нападения» братца. Она перемежала свой высокий, звонкий смех просьбами прекратить эти детские глупости, но Алекс отпустил ей далеко не сразу. Когда он это всё же сделал, то был награждён довольно-таки осуждающим взглядом, вроде «чего ты меня на людях позоришь?»
Но очарованию Капраноса было ужасно сложно противиться, поэтому вскоре Оливия заняла место рядом с ним за столом красно-золотого факультета. Она уже успела пообедать, поэтому теперь лишь потягивала сок, с энтузиазмом слушая Алекса. Хотя всё же у неё неизменно на лице держалось такое выражение, будто это не она неразумная младшая сестра, а Алекс глупенький маленький мальчик. Что ж, это, так сказать, уже её неотъемлемая часть.
Хотя, как оказалось, любое выражение можно согнать с лица Оливии.
-Рассказывай давай про себя и про того парня, - будто невзначай бросил семикурсник.
Как и следовало ожидать, когтевранка поперхнулась и закашлялась, едва не захлёбываясь в своём соке. Краска прилила к лицу, придав хронически бледным щекам насыщенный оттенок красного.
-Что за глупости, - прокашлявшись, фыркнула девушка, пожалуй, чуть резче, чем стоило для конспирации. По мере того, как излишние эмоции уходили, приходило понимание того, что фраза скрытого подтекста не имела. Мысленно чертыхнувшись, Лив принялась судорожно искать способ замаскировать свою бурную реакцию, отчего краснела ещё больше.
– У меня всё чудесно, всё как обычно, - она усилием воли напустила на себя скучающе-равнодушный вид и отвела глаза в сторону. Оставалось только грустить о том, что её братец не был таким бестолковым чурбаном, каким она считала его лучшего друга Адама. Уж очень не хотелось ей говорить на эту тему. Да и о чём говорить-то? По сути, не о чем.
Но определённо судьба сегодня была на стороне когтевранской старосты. Точнее, она сама это поняла не сразу, ведь, согласитесь, это не особенно приятно, когда об тонкую блузку разбивается холодный и мокрый комок снега. Девушка резко развернулась, отыскивая глазами обидчика, но «обидчик» особо и не прятался. В серо-голубых глазах девушка полыхнул недобрый, но весёлый огонёк.
-Очень остроумно! – с сарказмом воскликнула девушка, лёгким движением закидывая сумку на плечо. Она уже почти бросилась вслед за слизеренцем, когда сообразила, что  бросает брата, даже не попрощавшись.
-Позже поговорим, Алекс, - виновато улыбнулась она и, забавно хромая на каблуках, быстрым шагом направилась за Джонсоном, пытаясь сберечь остатки достоинства.
Пушистый снег ложился на голову и плечи, а на лице Оливии цвела улыбка. Она быстро сгребла горсть снега со спинки ближайшей скамейки и скатала небольшой комок.
-Не иначе ждёшь подарка, так на, вот тебе подарочек, - она запустила снежок в парня, но сильно промахнулась, отчего слегка смутилась и даже разозлилась, что добавило лицу определённой прелести.

-------->Школьный двор

-----> Коридор перед входом в гостиную Когтеврана

-Ливви! - радостно поприветствовала подругу Романа, со всего ходу налетая на Уинтер и обнимая её со всей ей свойственной горячностью. -Я так рада тебе, подруга! Я тут уже полчаса сижу, вон, половину конфет съела, - Рома указала на коробку. Потом взяла её и протянула подруге. -Бери бегом, а то обижусь, - расцвела Ромашка и подхватила подругу под локоть и потащила вниз.
-Как твои дела?
-О, Лив, всё прекрасно! Посмотри как за окном чудесно! Просто здорово так! А как ты? Рассказывай мне всё-всё, что было с тобой, пока меня не было! До мельчайших подробностей, а я тебе потом такое расскажу! С ног повалишься, где я была всё это время! Ты не поверишь! Представляешь, меня шарахнули каким-то непонятным заклинанием и неизвестно кто!, - широко распахнув глаза вещала девушка, активно жестикулируя и не забывая закинуть в рот очередную конфету, - Представляешь! Кто-то шастает по Хогвартсу и никто об этом не знает! А я так вообще не помню ничего из того, что со мной было! Но у меня такое ощущение, что я кого-то покалечила, - хохотнула она, тормоша подругу. Они уже спустились в Большой зал, который был уже совсем людным, но Рома не останавливалась, - Это мне так Дэниэлс сказал, ну с 7 курса. Видимо я его и покалечила, хи-хи, хотя, он вроде здоров. Ну так вот! Он говорит, что меня сам Гранд лечил и ничего никому не сказал про то, чем меня заколдовали. Я пролежала в больничном дня два точно! И без сознания вообще, - она отрицательным жестом провела по воздуху, девушки сели за Гриффиндорский стол. - И сейчас я до сих пор не знаю что это было вообще, но надеюсь, что такого больше не будет, - она честными глазами посмотрела на подругу, - Ой, а кто это там рядом с Паулом за столом сидит, Олив? Ты видишь? Своим острым зрением ловца? - обернулась она вновь к подруге, лучезарно ей улыбаясь и пододвигала к себе тарелки, чтобы чем-нибудь перекусить съестным. -А ещё можно сегодня сходить в Хогсмид, - вставила она наконец и заткнула себе рот едой.