Нельзя сказать, что идея провести собственное расследование была одной из лучших ее идей. Скорее она значилась где-нибудь во втором десятке. С конца. Но сидеть сложа руки, вот уже почти неделю с того дня, как замок словно обрел вторую жизнь – это было невыносимо. Невыносимо смотреть в зеркало и понимать, что та, кого ты видишь – это вовсе не та, кого ты видеть привыкла. И отросшая челка с парой дополнительных проколов в ушах были самыми малыми из изменений, коснувшихся ее отражения. Невыносимо идти куда-то и застывать на полпути, не понимая, куда ты собирался. И уж точно невыносимо быть одной. Для нее, выросшей с мыслью, что брат всегда будет рядом и всегда поможет, лишиться его было подобно смерти. Только вот смерть, по большей своей части, длилась не более нескольких минут. А ее агония продолжалась по сей день.
Ноэль смутно помнила, где и как она пришла в себя. Кажется, это был кабинет Зелий, только выглядел он как после бомбежки с помощью магловского оружия. Осколки стекла, уродливые кляксы зелий и ингредиентов на полу и стенах. Некоторые из них попали на одежду и кожу девушки, оставляя от себя прожжённые дыры и ожоги.
Но посещение лазарета могло подождать. А вот Тамир… Мысль о том, что с ним что-то произошло застилала глаза. Девушка металась по замку словно самка дикой кошки, потерявшая своего детеныша. Разруха и запустение, разбитые стекла и разрушенные стены, рассыпавшаяся в щепки мебель и сгоревшие гобелены – сознание отмечало это как-то машинально, сосредоточившись на главной цели.  Который достигнуть было не суждено. Так и найдя никаких следов брата и выслушав, пожалуй, целую сотню отрицательных ответов, Шай была вынуждена отправиться в больничное крыло. Продолжавшая расползаться кожа на руке не прибавляла оптимизма.
Это уже потом, через день, продолжая свои поиски и забредя на территории стихийно возникшего кладбища, она буквально споткнулась о небольшую гранитную плиту со знакомым именем. И сердце, которое за ее короткую жизнь разбивалось уже дважды, разбилось вновь.
На этом жизнь девушки прервалась. Она вновь вернулась к тому способу существования, в котором пребывала последний год. И хотя помнить его Шайла не могла, где-то на периферии сознания те чувства и мысли оставались. Наверное, именно поэтому ей и было немного легче и проще. Если это вообще применимо к человеку, которого год назад покинуло желание жить, но он все еще жив.
Тряхнув волосами, стянутыми в плотный – почти до боли – узел, девушка отошла от покрытого паутинкой трещин зеркала. Она была готова  к своему походу. Походу, единственной целью которого было разобраться в том, что все же происходит и в том, что произошло с ее братом.
Плотные узкие брюки и колючий джемпер на пуговицах – вместо шелковых платье и летящих силуэтов. Высокие сапоги на плоской подошве, вместо изящных туфелек. Шайла сама не знала, когда ее гардероб успел обогатиться подобными вещами. Только вот и они и впрямь подходили ее внутреннему состоянию куда больше. Ни капли макияжа – она даже не помнила, когда последний раз видела свою шкатулку с косметикой. А карий цвет глаз и без того «прекрасно» подчеркнут синяки под ними. Вложить палочку в оплетающие левое запястье кожаные ремни-ножны и можно отправляться.
Амазонка чертова. Последний, косой взгляд в зеркало и, подхватив плотную мантию с крючка у дверей, девушка вышла из спальни. Со стороны она и впрямь была похожа на амазонку, вышедшую на тропу войны. Только знала бы она еще, с кем воевать…