Голова была больше похожа не пчелиный улий, чем на, собственно, голову. Две соседки, которые сидели по бокам, верещали так сильно, что Алекс вообще с трудом понимал, как можно произносить такое количество слов в минуту, причём с двух сторон и, преимущественно, про одно и тоже.. "А как ты думаешь, сколько у Капраноса было девушек до тебя? А как он любит больше? А чем он пахнет?..." Лекс глупо пил свой сок и не поворачивался ни в одну, ни в другую сторону. Слава Мерлину, я не был рождён девушкой Он пустым взглядом смотрел куда-то в сторону выхода и, казалось, считал мух. Но на самом деле в голове в сумасшедшем порядке летали мысли на тему: "И что теперь делать?" или "И как на это отреагировала Вероник?" или "В каком состоянии она сейчас" (заметьте, не "моё тело", а она) Наверное, сегодня я запрусь в каком-нибудь пустом классе и проторчу весь день. Или неделю. Пока всё не кончит...
- Вероник, можно тебя на минутку? До боли знакомый голос послышался над плечом и Алекс оторопел, замерев с бокалом в руке, изображая выражение лица а-ля "меня только что облили ведром ледяной воды". Алекс как-то не был готов к тому, что именно Алекс Капранос окликнет его и назовёт именем любимой девушки. Капранос медленно повернулся, смотря снизу вверх на высокого парня в полосатом свитере, который он обычно привык видеть на себе. Странное чувство обуяло парнем, он отчётливо слышал, как шелестит шифер съезжающей крыши...
Пойдем, не укушу же я тебя, в конце –то концов. Алекс очнулся, несколько раз проморгавшись и посмотрев на ехидные лица "подруг".
-Д-да конечно... Алекс Было до боли смешно называть самого себя по имени. Как в отделении Мунго для душевно больных На губах Алекса пробежала улыбка.
Почувствовав свою же руку, взявшую его за руку, Алекс невольно поднял бровь. Чёрт. Он закусил губу (привычка, что поделать?) Почему у меня такие жесткие руки? Даже в исполнении Вероник Парень проглотил комок, подступивший к горлу. Всё же ощущение присутствия девушки так рядом не могло не давать о себе знать. Это всё бередило старые, ещё совсем свежие раны. И внутри всё снова начинало крутить от какого-то непонятного чувства.
Пройти за "Алексом" оказалось безумно сложно, потому что дурцкие кандыбы, на которых балансировал Алекс, больше походили на орудие пыток, чем на обувь. Так, неаккуратно, то и дело запинаясь, но держась за "свою" руку, он пытался держаться как-нибудь по-Верониковски, глупо улыбаясь по сторонам, делая вид, что всё хорошо. Мда. Большой зал становится театром наших отношений.
Достигнув места дислокации, Вероник как-то не церемонясь оглядела его с головы до ног. Боже, надеюсь ,я так никогда не делал. Потому что в такие моменты моё лицо оставляет желать лучшего. А-ля Рид.
- Ну,  и что мы с этим будем делать? Алекс ждал этого вопроса. Более того, он сам задавался им всё утро. Лучше было не просыпаться вздохнул он. Но тут стоящий напротив Алекс почти бесцеремонно вытер блеск с его губ. В зале кто-то выронил ложку и она гулко поскакала по каменному полу. Алекс аккуратно отвёл свою же руку в сторону. Не теперь, дорогая моя. Мы "в разводе". Не делай из меня того, кем я не являюсь, прошу тебя. Мне и так больно. Алекс  сделал выражение по-строже, вспоминая вчерашнюю сцену в больничном крыле. Он посмотрел пустым взглядом за плечо самого себя. Обзор открывался не полный, конечно, ибо Алекс был выше Вероник. Он не мог не заметить, как пара десятков заинтересованных глаз наблюдала за ними.
Алекс опустил глаза в пол, совершенно по-девичьи заправляя светлую прядь волос за ухо. Постепенно, хоть и очень медленно, Алекс пытался входить в свой образ.
-Жить, Вероник, жить - Он поднял глаза на неё и посмотрел в свои же глаза. Но они сейчас были точь-в-точь как у Вероник. -жили же как-то до этого, вот и теперь будем жить
Он пропустил паузу. В эту фразу он вложил слишком много смысла.
-Если ты хочешь знать что это с нами Он нервно сглотнул, осмысливая то, что сказал -то увы, я точно в таком же положении, как и ты.
Он снова посмотрел вдаль, но теперь уже стоя уверенно, даже на этих каблучищах.
-Будем ждать, когда всё вернётся назад. Алекс посмотрел на Вероник снова и его глаза чуть тронула улыбка. Это всё, Вероник, что я могу тебе сказать.

Алекс глядел на Вероник с упрёком. В его глазах читалось что-то молящее и беспокойное. Беспокойная тень металась в его думах и он сам чувствовал как мелкий камень сыплется в грудь, нарастая в огромную кучу, груду камней, пришпиливая его к земле. Не хотелось никого видеть, только грусть и отчаяние, грусть и отчаяние нарастало внутри, превращаясь в бурлящий поток, льющийся в душу, обжигая её края и переполняя глотку, заставляя в глазах крутится кадрам из последних дней жизни. Чертовски болели глаза и хотелось спать, как будто не спал всю ночь напролёт. Было тяжело, хотелось бежать в темноту и тишину. Вязкую плавную тишину без давки в горле и груди.
В спине начинало болеть и щемить от боли.
Ноги отягощались и начинали выть, словно были изнеможены болью. Становилось трудно дышать, воздух скапливался вокруг него и давил всем весом на грудь, на плечи, на руки и голову, заставляя уйти в себя от мира, уйти дальше, уйти от всех них и никогда больше никого не видеть. Что за хандра накатила на него в ту минуту, зачем?
Хотелось ударить со всей силы, хотелось бить, судорожно стучать по клавишам своей жизни и скорее закончить её и перейти к трагическому реквиему. Ник что-то сказала. Он поднял глаза. Всё казалось до рвоты противным и обычным. Что за примитив, мерзость, обыденность, пошлость, скупость! Почему всё похоже друг на друга?! Слова те же, те же выражения лиц, взглядов, поз, ожиданий! Все одно, всё то же и по тому же, зачем?! Кому это нужно.
Пошлость
Душа обливалась слезами и криком, раздирающем воплем рвалось наружу. Хотелось впасть в истерику и биться об землю в приступе нервозности. Всё опять, всё то же! Всё то же время, те же нравы и пагубность.
Претит... претит эта самовлюбленность людей и жизнь становится пустой. В этих печатных ошибках и описях, в этой жуткой никчёмности и страхе людском. В их идиотских вопросах и их никудышности. Зачем мне такая жизнь... Глубокий вздох разорвал грудь и стон вырвался наружу.
Он видел её глаза, эти глаза были в последний раз и душу рвало напоминание вновь и вновь. Вот теперь её душа стояла перед ним и прощалась, теперь как никогда хотелось обнять её и прижать. Как это было примитивно и просто, как уныло и мерзко, но как хотелось это сделать! Как хотелось умереть здесь на её руках. Но оставалось только ожить и смотреть на неё, теперь уже со стороны. Хотелось взять её за руку и кричать на неё, сказать что он ненавидит её за то, что она есть, что она разбила ему сердце, прижать и оттолкнуть снова, крикнув вслед то, что никогда бы не сказал раньше и прежде теперь. Я люблю тебя, я люблю тебя! Тебе и тебя одну! И всегда любить тебя буду, не смотря на всё, что будет с нами, с нами двумя, со мной и тобой и только с нами! Почему хочется умереть, только от её взгляда, почему хочется смотреть ей в спину и думать, и думать о том, почему она теперь не развернётся и не обнимет тебя как прежде, неужели это так сложно!? Неужели сложно!!? Почему, почему вся жизнь наша сводится только к тому, чтобы любить, зачем эта любовь, кому она теперь принесла счастье? Только слёзы, слёзы и страдание она сеет повсеместно, неся грех за собой, заставляя человеческую душу обливаться слезами, касаясь невзначай только её руки. Только одну. Только взгляда было бы достаточно, только встречи случайной, внезапной, неоправданной! Чего только стоит встретить её в коридоре, поднять на неё глаза, подавить улыбку, сжать руки до крови и пройти мимо, словно ты никогда не видел её и не увидишь больше никогда, только в глубине своей многогранной души. И если она спросит тебя "что с тобой, что-то случилось?" Ты лишь сдавленно улыбнёшься ей в ответ, сказав, что всё в этой жизни слишком просто, чтобы объяснить что с тобой. А сам будешь думать, как, как ей объяснить, как дать понять, что ты любишь её! После того, что было, что прошло между вами, или просто с ней.
Твоя душа будет рваться и дальше, распускаясь по ниткам на ерунду, а ты погибнешь, так никогда и не узнав, что такое настоящее счастье. И ты будешь думать, жалеть себя! О, как же она могла бросить меня такого! Она же не могла не знать, что ты влюблён, как последний дурак, как идиот, который ничего не смыслит в любви и чести!
Теперь, когда хочется бросить всё к чёрту и начать заново, ты думаешь, что никогда не сможешь этого сделать, ибо то, что есть и то, что было будет тащить тебя вниз, словно камень на шее. И никто, никто тебе не сможет помочь, кроме тебя самого, единственного тебя и никого другого.
Всё к чёрту, прощаться, так с легкостью! Почему эта любовь не принесла тебе счастья? Может потому, что ты не любил её никогда? Да нет, любил конечно, что за чушь! Просто ты никогда не сможешь стать тем, кого полюбит она и в этом твоя последняя причина, тварь. Ты - никто, она - всё. И никогда ты не сравняешься с ней и не будешь ей равным. Не теперь. Не сейчас, не сегодня.
Алекс выдохнул, оказалось, он не дышал до сих пор.
-Вероник, всё будет так, как должно быть. Я буду хранить твою честь с достоинством. И это будет последним твоим, что я смогу хранить у себя. Последнее, прощальное твоё письмо мне - это все сейчас я, и никогда мы ничего не изменим более. Я не смогу, а ты не захочешь. Он развернулся и ушёл. Куда идти - не представляло особого значения, ибо да появится тропа под ногами идущего.

Они так и продолжали стоять друг напротив друга, позабыв про то, где они находятся, про то, что их окружает сотня людей, про то, что со вчерашнего дня они для друг друга никто. Позабыв про все на свете... И только самые близкие люди, знающие их (к коим отнести можно было разве что Оливию и Адама) увидели бы в этих глазах все то, что было скрыто для остальных. Боль, отчаяние, совершенное отсутствие хоть какой-то надежды на благополучный исход. Пожалуй, снимай эту историю какой-нибудь магловский оператор, он обязательно сделал бы на этом месте круговую съемку. Да, это определенно было бы правильно - показать их именно так - такими, какие они есть. Такими, какими их больше едва ли кто-то увидит. Такими, какими они больше никогда не будут. Но... Какая съемка, о чем вы говорите?! Если бы это было кино, по сценарию давно наступил бы хэппи энд. И они были бы вместе и были бы счастливы. Были бы...
Выдох - и Ник понимает, что предыдущие несколько минут (или часов? сколько же времени успело пройти?) ни один из них не дышал. Но следующие слова Алекса заставили вновь затаить дыхание. Просто для того, чтобы не сорваться, чтобы не закричать в голос, чтобы не разнести к черту весь этот зал...
- Вероник, всё будет так, как должно быть. Я буду хранить твою честь с достоинством. - И вновь в его фразе есть двойное дно. Только на этот раз Леруа сумело уловить то, что он хотел сказать, но не решился. Это было его прощальным обещанием. Той самой последней каплей, которая сумела переполнить чашу обоюдного терпения. Все, конец. Иллюзий больше нет.
- Будь добр, поздравь за меня Оливию. Я не хочу, чтобы моя лучшая подруга думала, что я забыла про нее в такой важный для нее день. Жаль только... - Она не договорила. Отчасти, потому что произносить окончание фразы не было смысла. Отчасти, потому что мысли ее в это время были заняты совершенно другим. Она думала о том, что впервые в жизни она - всегда искренняя Вероник Леруа - с полным правом могла назвать себя лицемеркой. И это было больно... - Подарок в моей тумбочке, завернут в голубую бумагу, так что ты не ошибешься. - И не говоря больше ни слова, не глядя на удаляющегося в направлении выхода Алекса, не обращая внимания на привычный шум Большого зала, Ник двинулась к Гриффиндорскому столу. За ним уже успел примоститься Адам, но девушке было не до него. Единственным желанием было поскорее перекусить первым, что попадется под руку и отправится на урок. А, да, еще хотелось лечь прямо на холодный пол зала и умереть. Жаль только, что это было нереально...

===========> Коридор перед БК

В ту ночь Тайлер и правда не сомкнул глаз. Просто сидел, тупо уставившись невидящими глазами куда-то в темноту - факелы давно погасли - и думал. Думал о том, как же все-таки несправедлива судьба. О том, что наказание, которое она выносит, не всегда соразмерно вине человека. О том, что всего за какие-то несколько минут может навсегда измениться жизнь сразу нескольких людей. И о том, что он уже никогда не будет прежним. Это была третья смерть в его, такой короткой жизни и это было слишком. И если мать он просто напросто не знал, чтобы до конца прочувствовать горечь от ее утраты, а Кейтлин знал, но всего пару недель, что в общем-то никак не повлеяло на ту боль, что повлекла ее смерь, то Кэт... Они жили бок о бок целых семь лет. И все эти семь лет, если разобраться, терпеливо шли к тому, чтобы быть вместе. Притирались, привыкали друг к другу... И как раз в тот момент, когда они наконец-то решились на то, на что решились... Это было ударом под дых. Это было запрещенным приемом. Но это было...
От своего сомнамбулического состояния он очнулся лишь тогда, когда за окнами окончательно посветлело. Да, солнца еще не было, но и в факелах необходимость отпала. Он осторожно опустил на кровать мертвенно-холодную руку девушки и поднялся на ноги. тело затекло от неподвижного сидения в течение нескольких часов и теперь невыносимо ломило. Внешне же слегка шатающийся, с синяками под глазами и бессмысленным взором, парень создавал впечатление мертвецки пьяного. Тайлер обошел койку и тронул плечо друга. Едва ли Элайджу пришлось лучше, чем ему самому. Разве что он спал, в отличие того же Рида... Джей поднял на него глаза и Тэй как-то отстранено почувствовал, что его губы разъезжаются в сторону, складываясь в нечто, что могло бы напомнить улыбку.
Я в порядке... Хотел произнести он, но не смог. И лишь состроив еще одну гримасу, он направился к выходу, надеясь, что друг последует за ним.

Как Тайлер оказался в своей комнате - он не помнил. Понял лишь в какой-то момент, что стоит под душем, а по ее коже стекает холодная вода и продрог он уже буквально до самых костей. А рядом неаккуратной кучкой валяется его, измаранная в крови и осеней траве одежда. Он выбрался из ванной, растерся полотенцем, тщетно пытаясь согреться и прошел в комнату. Впервые за столько времени она показалась ему пустынной, хотя, если разобраться, кого он ожидал здесь увидеть?
Кажется, хотелось есть. Точнее, он осознавал, что не ел уже около суток и ни к чему хорошему это не приведет. Вот только идти в Большой, смотреть кому-то в глаза... Это было слишком сложно даже для него - мастера в плане притворства.  Но вариантов не было. И, облачившись в первое, что попалось под руку - даже не глядя на то, что это было - парень направился вниз.

Толпа у дверей, монохромная гамма, испуганные и растерянные взгляды учеников - все это он отмечал больше машинально, чем действительно обращая на это внимание. Элайджа в зале еще не было, поэтому под пристальными взглядами к столу своего факультета он шел один. О, как же не был похож он сейчас на того, каким привыкли видеть Тайлера Рида... Затрапезный вид, потерянный и забитый взгляд, опущенные плечи... Он неловко опустился на скамью, ненадолго подняв голову и встретившись глазами с сестрой. Всего на мгновение... Потом его взгляд вновь уткнулся в тарелку с каким-то невнятным содержимым и парень потух. Ничего больше не имело значения.

*пред. пост в этой цепочке (переход из комнаты Гранда)

Выйдя из своего большого и совершенно неудобного директорского кабинета, Гранд решил совершить дефиле по замку и осмотреть свои владения, подобно охраннику, который, прежде чем охранять дом, должен знать в нём каждый угол.
По мере прохождения каждого этажа, Гранд отмечал, как прибывает поток учащихся. Как они, сбивая его с ног, торопятся опоздать на первую пару, а, может быть, ещё и перехватить пару бутербродов в Большом Зале. Гранд смотрел на всю эту неразбериху и закатывал глаза, раз от раза с горечью вздыхая - этот корабль, на котором царит хаос, ему придётся вести в открытое плавание. Что-то придётся менять,как-то нужно стимулировать учеников к обширной деятельности, стимулировать их ум и заинтересовывать в изучении магических законов. Но что там до учеников, если преподаватели представляют собой основной контингент борделя. Гранд фыркнул, вспоминая Ди'Альмо, Астеро и Паула. Первая мысль, приравненная к  "уволить всех к чертям собачьим" была убрана на задворки сознания с биркой "не интересно". Он хотел подумать над тем, как заставить их работать и учить детей хотя бы чему-нибудь.
Между тем, Гранд добрался до Большого Зала. Только его увидев, Гранд понял две вещи: что он слишком долго бродил по Хогвартсу и что зал уже успели привести в состояние, близкое к траурному. Сперва Гранд грешным образом подумал на Николь, но затем, увидев Паула в центре, понял, что, скорее всего, Паул соизволил заняться своими прямыми обязанностями. Гранд снова хмыкнул. Он, опершись плечом о косяк двери и скрестив руки на груди, стоял в дверях и смотрел наглым взглядом на Паула.
Гранд мысленно комментировал каждую фразу, сказанную Паулом, то обвиняя его в лицемерии, то в излишнем пафосе, то и вовсе во всех смертных грехах. Но когда тот сел, Гранд, точно слегка оттолкнувшись плечом от своего места, двинулся вперёд, проходя своим шикарным шагом по центральному проходу. Андрей отмечал лица учеников - почти все молчали, кто-то тихо шептал соседу что-то на ухо, кто-то молча смотрел в стол, редко, кто плакал. Дойдя до преподавательского стола, Гранд помедлил, будто что-то забыл сказать напоследок. Он повернулся к залу, отмечая, как огромное количество глаз смотрят в этот момент на него. Он негромко, как будто обращался к соседу, но убедительно произнёс
-Министерство Магии приняло решение отстранить директора от занимаемой им должности. Он помолчал, оглядывая весь зал. -Уроков сегодня не будет, мы должны проститься с умершей мисс Грин. Можете продолжить свой завтрак. .
Он поднялся по паре ступенек и сел на стул в центре стола, вместо приветствия, лишь кивнув головой тем. с кем встретился взглядом. Гранд искренне надеялся, что ему не придётся объяснять всем, кто занял место ушедшего директора.

*окончание цепочки

-----> Гостиная Гриффиндора

Настроение Эймса заметно повысилась до прежней отметки «лучше обычного» или «как обычно лучше». Он уже, приоткрыв рот с интересом слушал и наблюдал за своими собеседниками, чрезвычайно радостный появлению компании. Познакомившись с Адамом он мысленно записал у себя в голове напротив его фамилии «отличный парень». Хотя бы чувство юмора и дерзкий вид уже подстёгивал в Алладине его былое юношеское безумие. - Какими судьбами в нашем сумасшедшем доме…? – поинтересовался блондин. Эймс задумчиво почесал шею, -буду втирать в ваши юные головы всякую ерунду на тему жизни магглов, – пожал плечами Эймс, как будто ему было это всё равно. -А это Рози, гроза Гриффиндора и мисс «Стальная бита» по рейтингу четырёх факультетов, – Эймс с очень милым и добродушным видом легко нагнул голову в знак приветствия и рассмеялся словам Адама. Значит, квиддичные ребята! Отлично, просто супер как здорово. А я-то думал тут всё совсем мертво, – продолжал он улыбаться, обнажая белые зубы и разглядывая своих собеседников. Глаза Эймса блестели. При упоминании о коте, Эймс присел на корточки и протянул палец животному. Пепельное существо замахнулось лапой на невинного собеседника, даже с ним не познакомившись. Дэвид еле-еле успел убрать палец. -Эй! За что? – недоумевал Эймс, поднимаясь с корточек – Оно не кусается, оно только откусывает, – в сторону обронил Эймс. -Может, перенесём собрание туда, где кормят? Здесь, конечно, очень неплохо, но сервис у нас пока слабоват, – предложил Адам. Эймс сделал искренне удивленное лицо – Как!? До сих пор? – хмурил он брови и округлял глаза, - -На кой чёрт тогда я приехал? – в шутку возмущался Эймс, - Но так и быть, спустимся в Большой ещё раз. – с легкой улыбкой ответил Эймс.
По пути вниз, Дэвид рассказал немного ребятам о том, что было в его время здесь, в Хогвартсе. Как они с другом чинили беспорядки, как доставали некоторые запретные вещи из секретных тайников, и даже увеселил подростков байкой о «Никки с седьмого курса». -Но… дело давнишнее, вспоминать об этом не стоит, –с очаровательной улыбкой говорил он. Тем временем они уже подошли к Большому. На глаза Эймсу попался всё тот же кубок. Он, слегка прищурившись, на него посмотрел. -Эй, Адам, ты пока тут приговори пару тостов, а мы с Рози, – он обратился к девушке, по-прежнему улыбаясь и излучая глазами свет, - сгоняем к кубку, – он шутя указал на кубок через плечо, - Рози, что думаешь?
Эймс думал над желанием всё то время ,пока гулял по замку. Что бы написать? Хм.. это скучно… это избито… а хотя, а что на счёт такого? – поджал игриво губы Алладин и начиркал своим неаккуратным размашистым почерком на листке бумаги: «С тебя классная самба посреди большого» - ухмыльнулся он и кинул с размаху листок в огонь.
Неаккуратно повернувшись, вероятно, слишком резко, он задел кого-то плечом и кого-то повалил. -О, извини-извини! – торопливо пробормотал он, подавая руку девушке, которую он нечаянно задел. Дэвид очаровательно, (впрочем, когда было иначе?) улыбался незнакомке, искренне сожалея о содеянном. -Извини, я что-то не рассчитал траекторию вписывания, - улыбнулся он опять, отмечая на плечах девушки наушники. Эймс искренне удивился. Оу, в наше время этого не практиковали… . Он указал на наушники, - чертовски удобная штука, что слушаешь?.
Девушка была очень симпатичной и Дэвид не прочь был с ней поболтать. Красивая фигура, приятная внешность, элегантный вид, что ещё нужно для знакомства?

Башня Гриффиндора<----------

Эймс мило беседовал с Рози о котах, а Адам всё гонял в голове неожиданно посетившую эту самую голову мысль. Неужели препод?! – ужасался блондин, разглядывая нового знакомого. Семикурсник припомнил, в каких незатейливых выражениях говорил с Дэвидом до сих пор, и мысленно выругался. Парень, ну ты и влип, - уныло констатировал Адам, выходя из гостиной впереди своей странноватой компании.
Но, как ни странно, магловед продолжать поддерживать беседу так, будто был таким же школьником, как они сами. Он непринуждённо шутил и травил различные байки из своей жизни, заставляя обоих подростков громко смеяться. Дэм с трудом представлял, как теперь обращаться к Эймсу и как вообще себя с ним вести. Но природа заложила в беспечном блондине умение не задумываться о подобных вещах слишком долго, посему он забил на эту проблему.
-Эй, Адам, ты пока тут приговори пару тостов, а мы с Рози сгоняем к Кубку, - сообщил Эймс, когда шумная троица как раз достигла дверей Большого зала.
-О’кей, не заблудитесь, - усмехнулся Адам, который уже минут пять мог думать только о том, как он сядет за стол и съест всё, что только сможет найти. Не заставляя себя долго уговаривать, гриффиндорец шустро добрался до пристанища своего факультета и с жутко довольным видом принялся скидывать в свою тарелку всё подряд. А когда там образовалась внушительная горка, парень приступил к завтраку, иногда прерываясь на разговоры с сидящими рядом знакомыми парнями.
С учётом того, что Адам вообще был парень быстрый, тарелка опустела в рекордные сроки. Залив свой завтрак стаканом сока, блондин наконец-то был готов к чему угодно, что мог ему устроить этот многообещающий день. Не теряя времени зря, Дэм встал из-за стола и огляделся в поисках Рози и нового магловеда.
Эти двое обнаружились как раз возле Кубка огня, стоящего посреди Большого зала. Адам, широко улыбаясь, дабы всем продемонстрировать своё отличное настроение, направился в сторону искомых личностей. Приблизившись к ним, он заметил новую участницу их импровизированного собрания.
Эванна выглядела непривычно зажатой, что смотрелось довольно забавно. Одарив когтевранку улыбкой, Дэниэлс остановился возле Кубка и обвёл компанию задумчивым взглядом. Странен ему был этот состав, но ничего против он не имел.
-Привет, - обратился он к Эве. – Ну и что мы будем дальше делать? – теперь вопрос адресовался всем. – Можно сходить куда-нибудь, благо выходной, - он косо глянул на Эймса, так и не решив, стоит ли продолжать общаться с ним так свободно. – Да, профессор? – не удержался он от лёгкой подколки. Этот тип ну никак не вязался с преподаванием в сознании гриффиндорца.

- Предпочитаю Franz Ferdinand, - выдал новый знакомый Эв после некоторого молчания, в течении которого на его лице можно было наблюдать толпу разных эмоций, но ни одна не квалифицировалась никак, а затем он представился:- Дэвид Эймс, можно и нужно просто Эймс, - тут вполне дружелюбная ухмылка всё же появилась на лице парня, что заставило девушку улыбнуться в ответ.
- А... ну да. Они тоже забавные... - несмело ответила Эв, улыбаясь в ответ, немного скованно, но всё же искренне. - А... слушай. Ты ведь старше любого из учеников... Кажется. Ты не новый преподаватель случайно? - округлив глаза в своей внезапной догадке, Эванна зажала рот руками и чуть пошатнулась. - А я вас на "ты" назвала. Какой кошмар! Разве так можно прикалываться, профессор? - ошарашенно заговорила она сквозь пальцы, покачивая головой и непроизвольно держа глаза широко открытыми и неморгающими. Всё-таки так сложно было поверить, что этот улыбчивый юноша - её преподаватель, к тому же почему-то требующий, чтобы его называли по фамилии и на "ты".
Обстановку разрядил подоспевший сокурсник Эви, гриффиндорец Адам. Эв сталкивалась с ним не так часто, чтобы их можно было назвать друзьями, но взлохмаченные, как и у самой Анны, волосы и одинаковое дерево в составе их палочек давало Ви почувствовать нечто родственное и близкое, отчего на сердце само собой потеплело, но она не преминула как можно небрежнее ответить:"О, привет, Адам", и принялась рассматривать её новых собеседников немного внимательнее, ожидая дальнейших перспектив беседы.
Когда профессор весьма едко отозвался на обращение к нему, как к профессору ("Вот странный, а?"), а затем поинтересовался о работе "факела-интеллектуала", Эванна засмеялась:
- Вообще-то... Э... Дэвид... Он сработает не сразу. Маловато желаний ещё. А насчёт погулять... Я бы с удовольствием, честно, ибо тоска смертная. Вот только куда? Погода не самая лучшая...
Ну не могу я его на "ты"! Только если на "вы", но по имени. Так что ещё более либо менее сносно. Сколько бы ему ни было лет и как бы он забавен и приближен к нам не был, меня не так воспитали!

Отредактировано Эванна Мид (21 августа, 2011г. 18:30:22)

Большой зал давно опустел. Редкие студенты, проспавшие время завтрака, на бегу допивали кофе и спешили по своим делам. Посуда исчезала со столов, чтобы снова возникнуть в обед. Заколдованное небо казалось тёмным и мрачным, время от времени в глубине тёмных туч мельками вспышки молний.

Внезапно Кубок огня изменил своему безмолвному покою. Сноп ослепительно-ярких алых искр взметнулся ввысь, мгновенно разлетаясь красивыми вспышками. Это желания учеников и преподавателей спешили отыскать своих адресатов. С этого момента начинался отсчёт времени. Теперь оставалось только ждать, пока чужое желание появится в твоих руках...

Одна маленькая, золотисто-красная звёздочка нырнула в карман высокого лохматого блондина с седьмого курса Гриффиндора, Адама Дэниэлса. Почувствовав внезапное жжение, удивлённый парень сунул руку в карман джинсов, стараясь избавиться от неприятного ощущения. Он ещё не знал, что там его терпеливо дожидался клочок пергамента, где значилось: "Тонкие серебряные браслеты, связка. Эви Мид, 7-ой курс, Когтевран".

Другая, яркая, похожая на язык пламени искра устремилась к молодому преподавателю Магловедения, дэвиду Эймсу. Но на её пути неожиданно возник грубый широкоплечий слизеринец. "Отойди, придурок!" - прорычал семикурсник, исчезая в коридоре. От соприкосновения с тканью его мантии, искра превратилась в обугленный кусочек пергамента. Кружась в воздухе, она тихо упала на каменные плиты пола. Её текст был таким: "Хочу настоящий фейерверк на Поле для квиддича".

Третья вестница Кубка избрала своей целью Эванну Мид, брюнетку с Когтеврана. Оставляя за собой жёлто-белый шлейф, звезда ярко вспыхнула, превращаясь в скомканный пергамент. Слегка стукнув девушку по затылку, записка, ведомая магие, осторожно скатилась по плечу когтевранки и мягко упала ей прямо на раскрытую ладонь. Надпись на пергаменте гласила: "Обеспечь нового препода горьким опытом".

Ещё одна золотистая искра отправилась к выходу. Она искала Алексию Джером, когтевранскую семикурсницу, любительницу книг. Едва заметив свою цель в сплетении коридоров замка, искра засияла, превликая внимание девушки. Превратившись в почерневший от огня листок бумаги, она спикировала прямо под ноги семикурсницы. Это было одно из желаний, которое звучало так: "Хочу три коробки конфет из Сладкого Королевства. Рома, 6 курс Гриффиндора".

Остальные искры с шипением растворились в душном воздухе Большого зала, здесь им было некого искать. А Кубок огня вновь наполнился ровным прозрачным свечением волшебного пламени.

*след. пост в этой цепочке