Зайдя в кабинет, Гранд почувствовал себя хоть сколь-нибудь в безопасности. В родном кабинете и стены помогают. Он скинул мантию. Черная бархатная ткань легко увенчала спинку резного директорского кресла. Гранд выглядел чуть домашним, более спокойным, возможно немного уставшим. Он никогда не давал волю своим чувствам. Если он что-то делал, значит, считал это нужным, и никогда не делал лишнего. Андрей редко изменял своим привычкам, поэтому сейчас, когда Николь была в его кабинете, он понимал, что ситуация с течением времени стабилизируется. Это радовало. На призывный взгляд Персиваля, Гранд ответил произвольным жестом, что означало «свободен». Гранд на минуту скрылся за дверями своей комнатки, готовя чайный сервиз на две персоны и, собственно, сам чай. На пол тона повысив голос так, чтобы его было слышно, Гранд говорил из соседней комнаты. Что поделать – маленькая старая хитрость – нужно было слышать голос нужного человека, чтобы удостовериться в том, что с ним всё нормально. Были у Гранда и такие задания.— Никки? Как твоё самочувствие? Не потрудишься ли объяснить то, что с тобой было? На солнечный удар что-то не очень похоже. — Гранд, закатав рукава рубашки по локоть, кропотливо заваривал черный чай. Он не был мастером, но знал парочку тонкостей этого дела, так как очень любил его. И вот, уже возвращаясь в кабинет, он застал Никки сидящей за креслом у стола. Забавно, — отметил Гранд и поставил перед ней чашечку чая и чайник. Перед Грандом лежал большой раскрытый фолиант, на вид ему было не меньше века – страницы были очень желтыми, почерк красив и извилист. Гранд отхлебнул немного из своей чашечки, наслаждаясь вкусом ароматного напитка и, приложив немного усилий, повернул толстенную книженцию к Николь. Он слегка приподнялся со стула и указал ей пальцем строку: — Что ты об этом думаешь, Никки? — Гранд выжидательно на неё посмотрел, снова отпивая из чашечки, которая, к сожалению, за два глотка осушилась. Пока он ещё не был уверен во всём, но заклинание, напущенное на девчонку из Гриффиндора, его заинтересовало. Он кое–где побывал, кое-что почитал, и наиболее интересная информация была именно в этом фолианте. Гранд преследовал сразу несколько целей, спрашивая об этом у Оллфорд — узнать, насколько она компетентна в такой области, обратиться к женской интуиции и просто понаблюдать за ней. Между делом, пока Никки вчитывалась в древние тексты, Гранд, как бы между делом кинул: — А да, кстати. Покупать редких животных у проходимцев? Николь, я был о тебе более высокого мнения, — и, довольный произведённым эффектом, он растянул улыбку. Логическая цепочка была предельна проста. Да и это, благо, оказался обычный огненный краб. А не то, чего опасался Андрей.

Как обычно Гранд не позволил слишком долго любоваться своей персоной и вскоре скрылся за дверью, где, как сообразила Николь, нынче находилась его знаменитая тёмная комната. Дожидаясь собеседника, гриффиндорский декан разглядывала окружающее её помещение, отмечая в нём мельчайшие следы присутствия нового директора: открытые книги, свитки, мантию, висящую на спинке кресла. Всё это находилось в идеальном порядке, но не исключало атмосферы жизни и уюта.
Нежиданно голос Андре прервал её уединение, властно напоминая, что она здесь не только и не столько ради расслабленного чаепития. Девушка чуть скривилась, как от секундной боли. Неприятно было ощущать себя провинившейся школьницей, оправдывающейся перед строгим учителем. Но она прекрасно понимала, что сама во всём виновата.
-Это была моя глупость, - со вздохом ответила Николь, стараясь говорить так, чтобы её было хорошо слышно, но в то же время не слишком громко. - Я недавно гуляла по Хогсмиду...ну и наткнулась там на одного колдуна-контрабандиста. И, представь, купила у него очень редкий вид огненного краба, - она не удержалась от смешка, вдумавшись в собственную речь. - А что, у нас он выжил и может размножаться, а у него бы точно погиб! - добавила Никки в своё оправдание. Она редставила снисходительную Грандовскую улыбку и немного скисла. - В общем, я не знала, что яд этого существа несовместим с анимагией, вот мне от маленького ожога и поплохело. Tак что можешь благополучно сдать меня в Азкабан за незаконные махинации, - полусерьёзно подытожила Никки, отчасти полагая, что в этом предложении есть соль.
К концу её "исповеди" хозяин кабинета уже вернулся в поле видимости с чайным подносом. Не услышав едких комментариев в свой адрес, Николь воспряла духом и с лёгкой улыбкой приняла чашку с чаем, которую мужчина бесшумно поставил перед ней. Считая инцидент исчерпанным, декан Гриффиндора хотела нарушить воцарившуюся тишину, но продолжала молчать, отпивая горячий чёрный чай мельчайшими глотками. Трудно объяснить, но у Гранда был какой-то загадочно-серьёзный вид, который подчёркивал, что именно он здесь распоряжается темами и вообще наличием разговоров. И, видимо, ему было о чём поговорить. Он плавно подвинул к ней какой-то ветхий фолиант, точным жестом указывая на ровные строки текста.
— Что ты об этом думаешь, Никки? - спросил мужчина, чем поставил свою собеседницу в тупик. Николь быстро взглянула на его непроницаемое лицо, а потом углубилась в чтение довольно сложного и малопонятного абзаца, посвящённого древней Тёмной магии, способной быть оружием едва ли не более страшным, чем Непростительные заклятья.
Никки машинально закусила губу, наклоняясь ближе к желтоватой странице. Что она об этом думала? Да ничего хорошего. Она сильно сомневалась, что Гранд дал ей почитать эту книжецу просто так, чтобы время скоротать. Но и смысла в этом действии Оллфорд не наблюдала. Андре отлично знал, что она специалист в области волшебных животных, а вовсе не черномагических заклинаний. В её понимании он мог преследовать две цели: либо это был такой изящный способ сообщить, что все они в большой опасности, либо...ну, вторая цель могла быть любой, это же Гранд.
И вновь директор заговорил с ней в момент размышлений, не позволяя толком своять в голове определённую картину действительности. Нежиданно его последние слова резанули по ушам двушки, заставляя её быстро поднять голову, обращая к собеседнику обиженный взгляд. Она искренне поверила, что "это дело закрыто", поэтому нежданная подколка вывела её из себя. Она уже ничего толком не понимала. То он обращался к ней, как к равной, будто интересуясь её мнением, то как глупенькую девчнку жалил своими насмешками. Неопределённости Никки не любила. Вся эта загадачность начинала бесить импульсивную натуру.
-Значит ошибался, - сухо ответила Николь, с тихим стуком опуская на стол пустую чашку. Ей больше не хотелось здесь находиться. - Если тебе действительно интересно, что я об этом думаю, то я скажу, что всё это для меня слишком запутанно, Андре. Ты говорил мне ранее, что надвигаются большие неприятности. Это я вижу, и я чувствую, что малой кровью мы не обойдёмся. Если есть что-то, где я могу пригодиться - можешь распоряжаться мною, как посчитаешь нужным. Но если ты ничего не будешь объяснять, - она пристально смотрела на Гранда, позволяя видеть эмоции, бурлящие в глазах, - я ничем не смогу помочь, - Никки замолчала и отвела взгляд.
Напряжённую атмосферу разорвало появление третьего участника сей сцены. Летучая мышь, неизвестно из какой щeли вынырнувшая, описала круг под потолком и бросила конверт в руки директору Хoгвартса. Николь хмуро уставилась на зверька, ожидающего ответного послания. Всем известно, что только один человек здесь использует в качестве почтальона летучую мышь, поэтому автор письма для девушки не остался неясным. Она вопросительно глянула на Гранда, ожидая реакции с его стороны. Ей было понятно: что бы там не сказал этот скрытный маг, но только то, что думает он сам, по-настоящему имеет значение.

Николь слушала речь мужчины молча, но её обида и гнев с каждым новым словом всё сильнее отражались на лице. Давно гриффиндорский декан не чувствовала себя настолько униженной. Она не могла понять мотивов Гранда, да и не хотела, пожалуй, понимать, ибо её натура, привыкшая всегда и везде быть в гуще событий, теперь по-львиному рычала от разочарования и бездействия. Хотелось превратиться и разнести этот спокойный, холодный мир к чёртовой матери, и будь, что будет. Но Никки стояла прямо, чуть опустив голову, со злостью внимая словам собеседника.
Она искренне не сознавала, что же в ней было не так. В её понимании, с первого дня знакомтва с Грандом она только и делала, что всеми силами старалась доказать этому человеку, что ей можно доверять, что она одна из тех немногих представителей этого мира, которым не плевать на чью-либо помимо своей судьбу. Ей даже казалось порой, что она понята и принята им, ведь бывали же проблески взаимопонимания и помощи. Тем обиднее было сейчас выслушать нравоучительную лекцию, общий смысл которой "не лезь, не бабское это дело".
Мысль о том, что Андре действительно мог беспокоиться о ней и её душевном состоянии вызвала у девушки лишь беззвучную саркастическую усмешку. В самом деле, по мнению бесстрашной или, по крайней мере, безрассудной Никки, в этом не было ни малейшего смысла. Ну и чем же твои тёмные думы так меня отяготят? - она чуть скривила губы, отворачиваясь от мжчины, стоило ему отойти. Дурак, если всё так плохо, значит любая помощь должна быть с благодарностью принята! Неопределённость, она же убивает! - ей был странно, что такие простые истины не находят отклика в Грандовой душе. Почему всё так...сложно? Странно? - она мотнула головой, скрыв часть лица за растрёпанными рыжими волосами.
Николь устала вымаливать доверие, она всё ещё недомогала после отравления. Всё это вместе трепало нервы, посылая болевые импульсы в голову и душу. Оба молчали уже достаточно давно, а толку в этом не было. Умом Николь понимала, что это как раз тот случай, когда пора подключать мудрость и терпение, что этому человеку, который считает, что может всё на свете, требуется моральная поддержка, пусть он сам этого не признаёт. Но она слишком устала. И больше не могла сдерживать эмоций.
-Радоваться? Ты сам-то себя слышишь?.. Скажи честно, ты считаешь меня слабой? Или я просто недостойна того, чтобы знать, к чему теперь готовиться и чего ждать? - предельно спокойным и ровным голосом спросила Никки, нарушая гнетущую тишину. - Впрочем... Какая теперь разница! Вы ведь всё за всех уже продумали, директор Ле' Гранд? - она фальшиво усмехнулась, выделив тем самым высокий пост собеседника. - А знаете что? Мне плевать, что у Вас там за проблемы! Когда случится что-нибудь ужасное, сообщите мне, я оденусь в чёрное! - она резко развернулась и вылетела из кабинета, стараясь не рычать от жгучей обиды. Хотела хлопнуть дверью, но та оказалась чересчур тяжёлой, поэтому для оглушительного прощального удара Никки не хатило сил. В растрёпанных чувствах она бросилась вниз по лестнице, и уже буквально через нескольо мгновений стояла в пустом холодном коридоре.
Истерики не было, были грусть и злость, неприятно точившие изнутри. Оказавшись на спасительном расстоянии от нервирующей её директорской сухости, Николь вздохнула чуть свободнее. Она не собиралась торчать здесь, куча дел в её голове выстраивались в хаотичном порядке, ожидая исполнения. Сперва стоило "выпустить пар", чтобы не сорвать злость на первом же встречном ученике. А вот потом... Потом нужно было по-быстрому разобрать накопившиеся планы уроков, выяснить, как поживают нынче гриффиндорцы, а после этого ещё послать весточку домой. А то и самой туда отправиться на выходные. Книга Гранда заинтересовала девушку. Она не надеялась найти такую же, но была на сто процентов уверена, что в их огромной библиотеке в поместье найдётся хоть что-то по данной теме. Она не собиралаь отступать. В дружбе с Андре или враждуя с ним, но Николь собиралась хоть немного прояснить ситуацию.
Строя такие масштабные планы, перебирая в голове события последних часов, Никки уже быстро шагала вниз, преодолевая лестничные пролёты и коридоры, и даже этого не замечала.

----------->Главный холл

-----> Комната Андре Ле' Гранда.

Гранд спал необычайно долго. Не просыпаясь ни разу, он проспал почти сутки. Ему ничего не снилось. Когда он проснулся, было уже очень позднее утро, голову ломило от непривычного пересыпания. Гранд свесил ноги с постели, едва прикрытый простынью, и с усилием тёр глаза. После долгого сна он чувствовал себя пробудившимся после спячки медведем. Он встал с кровати и открыл окно. За окном было очень солнечно и воздух был железным и холодным. Он выглянул на улицу, а затем, оставив окно нараспашку, отправился умываться, по привычке растирая шею и спину.
Душ немного освежил Гранда. Он помотал мокрыми волосами в разные стороны, чтобы с них слетала вся лишняя вода, и активно вытирал их белоснежным полотенцем. За окном были слышны трели, доносившиеся из Запретного леса, комната наполнялась свежестью, шторы тяжело и почти незаметно колыхались, подчиненные дуновению ветра.
Гардероб, к счастью, не поприветствовал Андрея ничем новым - всё те же костюмы, рубашки и мантии. Сегодня Гранд особо не планировал наряжаться, ибо идти всё равно никуда не хотел. Он выбрал легкую белую хлопковую рубашку, черные классические брюки чуть серого оттенка, зашнуровал туфли и вышел из комнаты в кабинет.
Тут всё было по-прежнему. Он сел за свой большой рабочий стол и позавтракал приготовленной для него едой. Когда с пищей было покончено, он снял заклятие тишины со своего кабинета и принялся за рутинную работу. На столе уже горой роились письма - какие-то были датированы вчерашним числом, а некоторые были принесены уже сегодня. Среди них он нашёл письмо, в котором прошлый директор писал о просьбе принять некоего Дэвида Эймса в Хогвартс, а во втором, собственно, уже сам Эймс писал о своём прибытии.
Гранд пробежал глазами по строчкам. Хогвартс - место для всех, кому просто некуда идти. Спокойно отметил он и отложил письма. Ему предстояло за сегодня ещё очень много прочесть, очень много прочитать и очень многое подписать.

Отредактировано Андре Ле' Гранд (16 августа, 2011г. 11:21:13)

--------Комната Малиона Паула

Честно говоря, Витторию не порадовал внешний вид Малиона.
"Вместо того, чтобы заниматься порученным делом он делает непонятно что...тюфяк"
Ведьма еще не успела познакомится со своим подручным, но уже испытывала негативные чувства. Обычно она полагалась только на себя, но в данной ситуации деваться было некуда. В этом замке она одна против всех, поэтому придется изворачиваться, лгать и делать все то, к чему она так привыкла.
Раздражение на мужчину, которого она только что исцелила постепенно проходило, ведь рядом шел Андре - человек который унизил, растоптал ее и в довершении всего убил любимого отца. Такое не забывают и не прощают. За такое мстят по крупному, чем сейчас и занималась Вита. Она сотрет этого мужчину в порошок и похоронит под обломками Хогвартса. Ничто не способно ей помешать, в любом случае Йордан добьется поставленной цели и выполнит обещание данное себе несколько лет назад.
-Мне кажется, что я вас где-то встречал. Мы не знакомы? Разглядывая Виту спросил мужчина.
"Короткая память?"
Мысленно съязвила Йордан широко распахивая медового цвета глаза.
- Возможно. Я много путешествую, могли где - то пересечься. Равнодушно произнесла Виттория стараясь подавить в себе желание вытащить волшебную палочку и размазать гаденыша по стене.
"Успокойся, пройдет совсем немного времени и ты насладишься его болью сполна..."
В идеале Вита планировала, что у Гранда появится семья. Жена, дети...все как у нормальных людей. Тогда бы она была полностью удовлетворена местью.

Кабинет у новоиспеченного директора был шикарным. Вита отметила, что она в нем смотрелась гораздо бы лучше, будь у нее хоть малейшее желание преподавать, то Хогвартс без проблем достался бы ей.
Присев на кресло напротив Йордан попыталась вежливо улыбнуться, но вряд ли вышло что - то кроме гримасы отвращения.
- Будьте добры ваше заявление и пригласительное письмо. С этим проблем не было, предусмотрительная Вита выудила все что было у несчастной профессорши зельеварения. Не только личные вещи в лице пузырьков и реторт, но воспоминания и прочую муть, которая вряд ли пригодится.
- Благодарность мне не нужна, самое главное, что ему удалось помочь. Протягивая листы пергамента улыбнулась Вита.
"Не беспокойся Андре, он отблагодарит меня так, как как ты и представить себе не можешь. Поможет уничтожить тебя."

Не скрывая удовольствия, Николь с сияющей улыбкой принимала комплименты мужчины. В её чёрных глазах по-прежнему плясали черти, но дыхание успокаивалось, а настроение прекращало взлетать и падать, как на качелях. Выходка разбудила в гриффиндорском декане какого-то шаловливого дикого зверька, но постепенно этот зверёк переставал неистово метаться и требовать свободы. Николь была в необычайно хорошем расположении духа, и едва ли кто-то или что-то могли это изменить.
-…В честь этого, я готов даже лично испечь что-нибудь к чаю.
-Осторожнее со словами, Андре, а то ведь придётся тебе состряпать мне что-нибудь вкусное, - тихо засмеялась Никки, воображая грозного директора Хогвартса орудующим сковородками и кастрюлями. Продолжая посмеиваться, молодая женщина покинула Большой зал в сопровождении Гранда. У неё в ушах всё ещё звучала эта незатейливая, но очень живая и искромётная песня, которая несколько минут назад веселила обедающих студентов. Будь Николь в одиночестве – продолжила бы танцевать без малейших раздумий.
Вскоре знакомый путь привёл двух преподавателей к дверям директорского кабинета. Не заставляя себя упрашивать, Николь без промедления устроилась на ближайшем стуле, демонстрируя крайнюю степень довольства жизнью. Она по-кошачьи щурилась, удобно устраиваясь на месте, словно это была её собственная комната, где она не утруждала себя всяческими условностями. Бурлящая в крови энергия безумной львицы сегодня уже нашла выход, а значит, теперь мисс Оллфорд могла быть просто спокойной и миролюбивой, без всяких там излишних эмоциональных всплесков. Это был идеальный настрой для той обстановки, в которой она находилась, и осознание этого радовало Николь. Её вообще всё радовало сейчас, если уж говорить до конца.
-Знаешь, после танца посреди Большого зала, - усмехнулась Никки, покачивая головой в такт одной ей слышной мелодии, - осталось только пообедать в кабинете директора – и сбылась мечта любого идиота студента! – она по-доброму наблюдала за мужчиной, продолжая легко и естественно улыбаться. – Так что, если ты не против, я бы осталась здесь. К тому же ты знаешь, как нежно я люблю твою чудесную комнату, - с оттенком иронии добавила Никки, вновь рассмеявшись. Разного рода воспоминания мешались в голове, отражаясь блеском в глазах рыжеволосой преподавательницы. И вновь состояние равновесия нарушилось непонятным, непокорным весельем. Так и хотелось сказать что-нибудь вроде «не обращай внимания, я просто не в себе», но она не делала этого и предоставляла хозяину апартаментов самому решать, что и о ком думать. В этом была какая-то изюминка. Никки крайне льстило, что она, такая вот безбашенная, может так непринуждённо беседовать с Грандом. Она чувствовала себя странно, словно выпила стакан чего-то с высоким градусом.
-А что же ты ничего не загадал? – весело спросила Никки, продолжая вдохновенно нести всякую чушь. – Кубок ведь твоя идея, тебе стоило его опробовать, - она чуть виновато приподняла уголки губ, извиняясь за поток ерунды, которая упорно лезла в голову. Там теперь царил такой хаос, что нереально было думать о чём-то серьёзном. Гранд не был многословен, так что она с готовность говорила сразу за двоих. – Интересно, что ещё кому досталось? Вот бы посмотреть, что загадали Паулу!.. – с мечтательным видом протянула Оллфорд, вспомнив, что декан Слизерина ещё при ней отправил клочок пергамента в волшебный огонь. И кому досталось моё желание, - мысленно отметила девушка, подавляя глупую усмешку.
В ожидании обещанного чая, Николь привычно разглядывала окружающий её интерьер. В какой-то момент взгляд её упал на стену, увешанную портретами прежних директоров Хогвартса. Большинство из них дремали, облокотившись на рамы картин (или делали вид, что спят), но пара стариков с недоумением глядели на молодую женщину, осуждающе морща лбы. Неожиданно это смутило Николь и поубавило её безудержную радость. Она спешно расправила смятые края блузки и застегнула нижние пуговицы, впрочем, не изменяя той улыбке, от которой уже начинали болеть мышцы лица.
Она изо всех сил пыталась выглядеть серьёзнее и сдержаннее, под стать находящемуся здесь Гранду, но что-то внутри вновь и вновь мешало реализовать это благое намерение.

*след. пост в этой цепочке

Если сперва Николь немного тревожила своя излишняя весёлость, то теперь она даже не пыталась противиться хорошему настроению, завладевшему всем её существом. Атмосфера тепла и радости также неожиданно поселилась в кабинете всегда угрюмого директора Хогвартса, как порой неожиданно тучи, заслонившие небо от края до края, расступаются, и солнце шлёт на землю свои согревающие лучи.
Если бы Никки спросили, о чём она говорила всё то время, что перед ней сменяли друг друга тарелки с различной вкусной едой, она бы ни за что не ответила. Она несла очаровательную чушь, сама же смеялась над своими шутками, потом вспоминала какой-нибудь забавный эпизод из своей насыщенной жизни и вновь начинала новую историю, стараясь преподнести самые незначительные факты как можно красочнее. А если же её собеседник вдруг сопровождал речь комментарием или даже просто улыбался, гордость так и распирала мисс Оллфорд, ведь с учётом темперамента Гранда, его улыбку можно оценивать на вес золота.
Многолетнее вино, которое так понравилось (что неудивительно) рыжеволосой преподавательнице, оказалось отличной подпиткой для праздничного настроения. Градус крепкого напитка мгновенно ударил в голову и разнёс по венам неспокойное тепло. А надо ли говорить, что и без допинга Никки сияла от счастья? Наверное, такой же эффект наблюдает тот, кто в горящий костёр по глупости плеснёт стакан спирта…
-Да ведь это я рога Паулу заказала, ты представь! – щёки Николь были приятного оттенка красного от влияния алкоголя. На трезвую голову рассказывать этот маленький секрет она не стала. Теперь же, пусть и не к месту, но ввернула. – Я ему сказала «сделай Гранду рога», - заливистый смех молодой женщины разнёсся по кабинету вслед за этой фразой. – Ну забавно ведь вышло, правда? Жаль ты мне эти рожки не показал, я б посмеялась, - и снова смех, хоть «рожек» и не наблюдалось. – А ещё знаешь…
И снова какая-то байка из школьной жизни на тему рогов и фирменной Никольской предприимчивости. Чем веселее становилась декан Гриффиндора, тем больше в историях появлялось вымышленных подробностей и фантазий, но кого это теперь волновало, не так ли?
-Выпьем за твой танец, Никки. Если бы я был Паулом, я бы начал к тебе приставать, - наконец перебил её Гранд, с улыбкой поднимая бокал.
-Вот досада, я так много теряю, - с иронией ответила женщина, улыбаясь в ответ. И вновь дорогой напиток подогревает настроение обоих. Никки неторопливо смаковала вино, хотя после двух бокалов вкуса уже практически не ощущала. Мерцающим, как пламя свечи, взглядом, Оллфорд, не изменяя улыбке, наблюдала за Грандом, отчего в безбашенной рыжей голове роились несколько странные для такого случая мысли. Да и вообще странные для Никки.
Стоило опустевшему бокалу соприкоснуться с поверхностью стола, мужчина решил окончательно довести свою спутницу до эйфорийного состояния безудержной радости. Едва ли в ином случае Никки могла вообразить, что будет вот так, смеясь и говоря глупости, шутливо танцевать с Андре в директорском кабинете под окосевшими взглядами портретов прежних глав школы. Она, искренне веселясь, пыталась изобразить какое-нибудь изящное движение, но притупленная вином координация неизменно подводила женщину, и она, с весёлым смехом, повисала на своём кавалере, бормоча что-то вроде «ой, какая досада». Так они и развлекались до тех пор, пока ноги у Николь не начали подкашиваться от беспрестанного вращения вокруг своей оси.
-Ой, всё, не могу больше, - призналась Никки, приложив ладонь к виску. – Что-то всё вокруг плывет, с чего бы это? Слушай, так если ты не Паул, а я не ты… В смысле, я не Паул, а ты не я… В смысле… В общем, может это мне к тебе пристать, а? – глупо ухмыляясь, она, поднявшись на цыпочки, взлохматила Грандовские волосы, превращая его причёску во что-то по типу «синдром Адама Дэниэлса». Затем она с тем же выражением на лице расправила ворот рубашки Андре, а после, позабыв цель своих телодвижений, приземлилась обратно в кресло, сияя безмятежной улыбкой во всё лицо.
Голова постепенно тяжелела, и теперь словно два разных человека сидели внутри жизнерадостной Никки: один, точнее, одна настойчиво требовала продолжения веселья и всяческих безумств, другая же, более спокойная и равнодушная, отчаянно зевая, просила подушку и горизонтальную плоскость для сна.

*след. пост в этой цепочке

Отредактировано Николь Оллфорд (31 августа, 2011г. 09:29:29)

Общий зал <---------

Гранд серьезно и с долей укора посмотрел в глаза Николь. Она брала его на слабо, это ведь ясно. Но отказаться было бы ничем иным, как признанием собственной трусости или нерешительности. Мужчина остановил тур вальса, их пара с Николь как раз была где-то на окраине круга, из рукава выпала в ладонь его волшебная палочка и в свете можно было увидеть лишь то, как он взмахнул ею над головой. Свечи почему-то стали равномерно, но достаточно быстро тускнеть. Народ в зале не сразу смекнул в чем дело, а когда понял, что пора остановиться, то уже оказался почти в полной темноте. Глаза Гранда быстро привыкли к темноте, однако дальше лица Никки он не видел. У женщины было буквально 2-3 секунды, чтобы воспользоваться случаем, пока все не зажгут люмос на кончиках своих палочек, и профессор не подвела. Что-то взвизгнуло во тьме и, на секунду затаив дыхание под самым потолком, разразилось вдруг снопом ослепляющих искр. Края губ Гранда дрогнули в совершенно искренней улыбке - хорошо, что её никто не видел в темноте. Да, сейчас было самое время бежать.
Не известно, кто первый из этой странной парочки среагировал, кто первый взял другого в суматохе за руку, но оба рванули к выходу, пытаясь как можно меньше задевать людей на бегу. Сущие дети, ей-богу.
Грохот залпов за спиной оказал на толпу странное влияние: кто-то радовался, кто-то пытался убежать, а кто-то пытался ловить выбегавших. И на судьбу Гранда и Николь выпал один такой знатный старик из какой-то газеты, собирающей все самые жареные сплетни, которые только может выдумать изощренный разум. Приземистый старик выскочил прямо на пути у преподавателей, заставив их резко затормозить, Гранду даже пришлось слегка придержать разогнавшуюся Николь, чтобы она не сбила бедолагу.
— В каких отношениях Вы состоите с профессором Оллфорд, мистер Гранд? — настойчиво до такой степени, точно это был отец родной Гранду, вопрошал старик, голос у него был наимерзейший — Вас связывают долгие и тесные половые отношения? — мгновенье назад, было, хотевший галантно сменить тему Гранд, вдруг вышел из себя. Он с ходу врезал свободной рукой старику по лицу, отчего тот отлетел куда-то к двери. Не сразу понявший, что сделал, Гранд потянул Николь за собой прочь из Большого зала.
Где-то на втором лестничном пролете бегство его разобрал хохот. Он остановился, перегибаясь пополам и упираясь ладонями в свои колени.
— Большей глупости я не совершал, пожалуй, с тех пор, как мне минуло пятнадцать, — его смех постепенно стих, оставаясь только в виде приятной улыбки, — простите, мадам Оллфорд, мне стыдно. Извинюсь перед ним... завтра, — он выразительно посмотрел в глаза женщине, ищя в них осуждения или... или одобрения. — Иначе побег окажется бессмысленным, — добавил он, когда внизу по лестнице заслышались шаги и разговоры. Оба взрослых повернулись на шум. Спустя мгновение Гранд сказал:
— Идемте, — Гранд метнулся в сторону от лестницы, в коридор. Было ясно, что в любом месте замка можно кого-нибудь да встретить, только если... только если об этом месте не знает никто. И кто никогда не посмеет войти туда без разрешения. А лучше то и другое вместе.

Дверь в кабинет директора распахнулась, впуская Никки и Гранда.
— Можете считать себя особенной, — из-за плеча, искоса глянул на рыжеволосую женщину Гранд, подходя к одной из стен с книгами, — об этой части кабинета не знает никто, кроме меня. Ну, теперь и Вас. Она была сделана по моему заказу во время ремонта Замка, — Андре что-то прошептал и книги раздвинулись сами собой, открывая проход в стене, — Теперь если будут искать даже с помощью всех поисковых заклинаний мира - они не найдут нас никогда, пока я этого не захочу, — и в его глазах отразился блеск зажегшейся на конце палочки огонька люмоса.

А что это было за место, Никки, придумаешь ты))

Гранд проследовал за Николь в ту самую комнату, которая была создана по его велению. Большая и холодная, в мерцании огня она казалась солидной и теплой. Книжные полки с избранными книгами профессора, большой ковер, кресла, минибар, даже гардероб, ванная и спальное место для особых случаев - здесь все было продумано до мелочей. И это чертовски нравилось любящему изысканность Гранду. Он приходил в едва уловимый восторг и трепет от нахождения в этой комнате. Потому с интересом наблюдал за реакцией Николь - как она оценит его тайное убежище?
- Вы мастер произвести впечатление, — изрекла еле слышно Николь, направляясь к камину, Гранд же в свою очередь снял свою парадную мантию и повесил на оленьи рога, представленные тут в виде вешала (кажется, это было напоминанием об одном из эпизодов жизни директора) и расстегнул свой расписной жилет и ослабил несколько верхних пуговиц рубашки.
Мужчина усмехнулся: — Кажется, я где-то сегодня это уже слышал, — украдкой наблюдал за женщиной Гранд, подойдя к своему минибару, извлек оттуда бутылку хорошего красного вина. Неслышно откупорив её одним взмахом руки, Гранд разлил красную жидкость по бокалам. Отпил из своего, приятно удостоверяясь в качестве, и двинулся в сторону женщины.
Оставив бокалы на столике с журналами, Гранд подошел сзади к Николь и с интересом её рассматривал.
— Ну нет, запирать тут я Вас определенно не стану. Зачем Вы мне на такой долги промежуток времени?— его темно-синие глаза с легкой усмешкой где-то внутри обратились к черным теперь глазам профессора Оллфорд. Затем он провел пальцем по каминной полке:
— Ну, разве что прибраться здесь не мешало бы, — определенно градус юмора сегодня зашкаливал. Впервые за несколько месяцев или, наверное, даже лет. Андре вдруг почувствовал что-то легкое внутри. Пусть совсем ненадолго, но ему стало легче. Он отошел от Николь и вернулся к бокалам с вином. По дороге его лакированные блестящие туфли утопали в глубине ковра. Интересно, догадывалась ли Никки, что эта комната на самом деле полна ловушек и помимо места для отдыха представляет собой своеобразный бункер. Пожалуй, даже больше по основному своему назначению. Так что без позволения директора находиться здесь было бы слегка... небезопасным. Взять, к примеру, тот же ковер. Банальная, но действенная ловушка-болото. Ведь все гениальное просто, не так ли? Но что могло сподвигнуть Гранда на такую постройку? Комната ведь была небольшой - всех детей школы здесь не спрятать. Конечно, тут был портал, как и в Выручай-комнате, но опять же, он больше представлял собой убежище для одного-двух людей, чем для всего населения замка. Получалось... получалось, что он сделал его для себя. Потому что боялся. Боялся того, чего сам не понимал. Какое-то неизвестное прошлое, потерянное время преследовало его. А неизвестность пугала. И не столько себя, сколько остальных Гранд хотел оградить от той неизвестности, что была у него внутри. Ведь он и понятия не имел, что творилось с ним. В отличае от других. Ведь память вернулась, насколько он знал, ко всем. Кроме него.
Он часто бывал здесь, в этой комнате. Вечера не проходили без бутылки вина в руке и убийственного взора, упершегося в камин. Не спасали подчас даже любимые книги. Или верная Адель, которая не могла понять настроения своего хозяина, который предпочитал все переваривать в себе, все свои мысли и страхи. И больше, больше всего его стыдил этот страх. Он ненавидел это чувство в себе. Но сделать ничего не мог.
Так он стоял, задумавшись, глядя в бокал с вином, которое сейчас казалось черным ядом. Из себя его вывел голос Николь. Она ведь и не представляла, насколько он был одиноким, как сильно загнал сам себя в угол.
— Вы этого так хотите? Если честно, мне все равно, — Гранд вернулся к Никки и протянул ей бокал, — даже если они будут меня искать. Не найдут. А завтра совру что-нибудь, — негромко сказал Андре. Голос его вновь наполнился какой-то тяжестью и грустью. Он стоял какое-то время рядом с Оллфорд, глядя в упор в камин - огонь всегда завораживал - а затем он повернулся к нему спиной, облокотясь на каминную полку, и посмотрел на женщину, лицо которой, в отличае от лица Гранда, была сплошь освещено.
— Скажите, Вы помните, что было с Вами за эти три года? — спросил он серьезно. — Мне кажется, что все вокруг меня знают больше, чем знаю я. Журналисты, студенты, чужие записи. — Он смотрел в пол, но говорил уверенно и серьезно. Такие вещи всегда нужно говорить именно уверенно и серьезно, — Я хотел бы, чтобы Вы знали, Николь, что я ничего не помню из своего прошлого. Эти три года для меня тайна. И... если между нами что-то было, если что-то связывало нас, то я ничего из этого не помню. Я не помнил даже Вашего имени до того, как заново с Вами не познакомился. — Гранд был рад, что выдалась, наконец, тет-а-тет поговорить с этой женщиной. Наконец, молва так много говорила о них, что даже они сами не знали, что друг о друге думать. И хуже всего было то, что Гранд не знал, что именно думает о нем Николь. Он видел в ней что-то будто знакомое, надежное, хотя подобного рода чувствам доверять и не привык. Но для душевного успокоение, как считал Андре, подобный разговор был просто необходим.